СОЛНЕЧНАЯ ЭКОНОМИКА. Путевые заметки на полях командировочного удостоверения - «Новости - Энергетики» » Экономические новости.
Экономические новости. » Экономические новости » Недвижимость » СОЛНЕЧНАЯ ЭКОНОМИКА. Путевые заметки на полях командировочного удостоверения - «Новости - Энергетики»
СОЛНЕЧНАЯ ЭКОНОМИКА. Путевые заметки на полях командировочного удостоверения - «Новости - Энергетики»
Проверено на себе: один раз увидеть лучше, чем бесконечно слушать об этом. Особенно это хорошо тогда, когда речь идет о чем-то таком, что тебе кажется абстрактным или «сияющей высотой», а на деле оказывается абсолютно конкретным, обыденным, логичным бизнесом. Наглядный пример тому – мировой опыт
СОЛНЕЧНАЯ ЭКОНОМИКА. Путевые заметки на полях командировочного удостоверения - «Новости - Энергетики»


Проверено на себе: один раз увидеть лучше, чем бесконечно слушать об этом. Особенно это хорошо тогда, когда речь идет о чем-то таком, что тебе кажется абстрактным или «сияющей высотой», а на деле оказывается абсолютно конкретным, обыденным, логичным бизнесом. Наглядный пример тому – мировой опыт устойчивого развития одной из крупнейших мировых компаний, использующих возобновляемые источники энергии, чей бизнес – генерация тепловой и электроэнергии.
Журнал «Энергополис» побывал на станциях компании Fortum в Эстонии, Латвии и Литве, где увидел во плоти результаты внедрения целевой модели теплоснабжения – одной из важнейших дискуссий текущего, 2014 года в области энергетики России, вопрос, который в стране обсуждался и президентом Владимиром Путиным, и на множестве совещаний в Правительстве РФ.
Ожидаемые результаты реформы теплоснабжения в России для отраслевого бизнес-сообщества и для множества регуляторов – это обновление основных фондов в сегменте теплоснабжения и ЖКХ и сдерживание роста платежей за тепловую энергию со стороны как домохозяйств, так и бизнеса.

Ответ на вопрос, как модернизировать систему теплоснабжения при снижении роста платежки, – привлечь частный капитал, создав стимулы для инвестирования в повышение качества и сокращение издержек

Есть даже ответ на вопрос, как модернизировать систему теплоснабжения при снижении темпа роста платежки. Бесспорный ответ – привлечь частный капитал и создать ему стимулы для инвестирования в повышение качества и сокращение издержек в теплоснабжении. Государственных денег на модернизацию систем теплоснабжения, а речь идет, по разным оценкам, о суммах в 6–9 трлн рублей, нет и не будет. Для частного капитала это вполне посильная цифра. К слову, названные цифры сопоставимы с суммой частного капитала, который уже ушел из России только с начала текущего года. Или чуть меньше. Что и как в Европе и мире делается для того, что принято называть «устойчивым развитием производства энергии»?
Деятельность частной компании Fortum в Европе и мире – это пример реализованных в рамках инвестиционной программы высокоэффективных концепций развития производства тепла и электроэнергии.
Почему сравнение бизнеса Fortum в Европе и в России можно назвать корректным? Потому, что компания вырабатывает примерно столько же тепловой энергии, сколько и в России. Эти системы сравнимы с оговоркой на то, что в Европе и в мире компания строит свою стратегию и инвестирует в модернизацию, направленную на использование альтернативных источников топлива, отказываясь от невосстанавливаемых ископаемых ресурсов. Энергия солнца, ветра, океана, гидроэнергетика и биотопливо вместо мазута, угля и газа.
Сегодня Fortum представлен даже в Индии. Там с июня 2013 года в провинции Раджастан работает первая электростанция 5 МВт на солнечных батареях. Это первый шаг компании к освоению до сих пор новой для нее области – выработки электроэнергии на энергии солнца. Но Балтия не Индия. Здесь другой расклад.
Не за тридевять земель

Страны Балтии – сегодня это Северная Европа, а вчера – это бывшие республики СССР, это страны, где совсем недавно все было, как у нас в Пензе или в Рязани, и куда нужна шенгенская виза. А еще Северная Европа – это страны присутствия компании Fortum, одного из игроков рынка теплоснабжения в РФ, занимающей пятую позицию в мире по производству тепла.

Развитие технологий, связанных с использованием биотоплива, развитием технологий когенерации ТЭЦ, совместной выработкой тепловой и электроэнергии, – прерогатива и стратегия Fortum, воплощенная в модернизированных станциях и отремонтированных тепловых сетях.
– Если говорить о Прибалтике, то здесь четыре проекта были реализованы в течение последних пяти лет. В Латвии – это станция на биотопливе в Елгаве, в Литве – станция на бытовом мусоре в городе Клайпеда. Можно еще назвать станции в Тарту и Пярну в Эстонии, – говорит Игорь Тюрлик, директор по производству и распределению Fortum Эстония.

Самый первый проект, первая ласточка – это станция в Тарту, одна из лучших по рентабельности и эффективности вообще в семействе станций Fortum. ТЭЦ, работающая на биотопливе и торфе. Электрическая мощность 25 МВт, тепловая мощность 50 МВт. В эксплуатации с 2009 года. Сумма инвестиций – 75 млн евро.

Следующей была станция в Пярну практически с такими же параметрами: ТЭЦ, работающая на биотопливе и торфе. Электрическая мощность 23 МВт, тепловая мощность 45 МВт. В эксплуатации с 2010 года. Сумма инвестиций – 80 млн евро. И это не только и не просто очень высокоэффективная и новая станция, но еще и очень красиво расположенная станция. Виды, которые открываются с ее верхних отметок, действительно поражают воображение. Пярну – это море, а море всегда очень красиво.
В мае прошлого года нами пущена станция на бытовых отходах в Литве, в Клайпеде, где сумма инвестиций составила 130 млн евро. Электрическая выработка 20 МВт, тепловая – 50 МВт. Тоже новая красивая станция, первая в Прибалтике, куда ходит много гостей, чтобы посмотреть, как можно организовать утилизацию бытовых отходов на таком высоком уровне.
И последняя станция, которая была пущена в сентябре 2013 года, – это станция в Елгаве, что в 50 км от Риги. На 100% работает за счет биотоплива. 23 МВт электрической и 50 МВт тепловой энергии. Сумма инвестиций – 70 млн евро.
По параметрам эти станции в принципе очень похожи. У нас много проектов, в которых мы пытаемся добиться синергии, чтобы оптимизировать весь проект, вплоть до склада общих запасных частей.

Чтобы получить максимальный эффект, все компоненты цепи должны быть неразрывны. Производство, передача и потребление. Только тогда система достигает наивысшей эффективности

Почему мы говорим о ТЭЦ? Технология ТЭЦ позволяет добиться до 30% экономии топлива по сравнению с раздельным производством тепла и электроэнергии. Станции, которые мы строим, они эффективны. Наши последние завершенные проекты имеют эффективность 86%, что является практически эталонным показателем для ТЭЦ с биотопливом. Они экономичные, они надежные. Наши станции в Тарту, Пярну и Елгаве имеют показатель эффективности на уровне 95%. И они дружелюбны к природе. Там отсутствует эмиссия парниковых газов, и выбросы серы также находятся на низком уровне. Даже по сравнению с действующими нормами Европейского союза наши показатели находятся на таком уровне, что, в принципе, мы уже готовы к следующей директиве ЕС, которая вступит в силу в 2016 году, без вложения инвестиций, потому что, когда мы проектировали эти станции, мы уже думали о будущем.

Инвестпрограмма Fortum – это модернизация и установка оборудования, работающего на биотопливе, с целью снижения потребления более дорогого газа, инвестиции в инфраструктуру. Для чего все это делается, для чего эти проекты с биотопливом? Все это делается во имя того, чтобы уменьшить эмиссию парниковых газов, что в Европе и в мире совсем не пустяк, а вопрос, стоящий на повестке дня встреч лидеров стран ЕС и гражданского общества. И стратегия Fortum по реализации инвестиционных проектов приводит к тому, что сегодня компания имеет одни из самых низких показателей эмиссии в Европе. Можно сказать, что она лидер в этой области в Европе. Даже с российским дивизионом европейская выработка Fortum все равно гораздо ниже средних эмиссий по Европе.
Что, как и почем? Или от общего к частному капиталу

Европейский союз действительно успешно осуществляет свою программу перехода на возобновляемые источники. Это сама за себя говорящая тенденция. Практически и на деле за девять лет общее производство энергии из возобновляемых источников в странах ЕС возросло на 67%. О чем это говорит? О том, что та политика Евросоюза, которую он проводит в настоящий момент, действительно дает плоды. Это производство реально растет. И самый большой сегмент – это производство энергии из биомассы и мусора.
В 2009 году была принята директива о возобновляемой энергии в Евросоюзе, которая получила название «20-20-20». Она состоит из трех основных пунктов. Первый – на 20% сократить эмиссию парниковых газов. Второй – увеличить долю энергии из возобновляемых источников на 20%. И третий – до 2020 года уменьшить потребление энергии на 20%.
Уже в феврале 2014 года Европарламент принял следующую директиву и поставил еще более далеко идущие, но реальные и достижимые цели. Цель на 2030 год – взгляд в недалекое будущее, где решаются еще более амбициозные задачи: снизить на 40% эмиссию парниковых газов, вырабатывать 30% энергии из возобновляемых источников и на 30% увеличить энергоэффективность, то есть просто сократить потребление энергии.

А связано это все, вы не поверите, с тем, что уже сейчас в Евросоюзе требуется обеспечить определенную уверенность в завтрашнем дне инвесторам, которые вкладываются в эту область. Ну как у нас «Стратегия 2030», только немного по-другому, да? Это как наша «программа энергоэффективности», только она работает. Это – те самые «долгосрочные правила», о которых так много говорят и которых постоянно ждут участники рынка в России от власти и регуляторов. Это те самые «инвестиции в отрасль», которых нет потому, что нет понятного рынка, вследствие чего теплоэнергетику в России не считают бизнесом в чистом виде, называя «социалкой».
В России приняты в целом правильные решения – взять в качестве целевой модель, основанную на регулировании конечной цены посредством определения справедливой цены для потребителей («альтернативной котельной») и наделения единой теплоснабжающей организации функциями «одного окна» для потребителей по поставке всех товаров и услуг в сфере теплоснабжения. ЕТО подразумевает в том числе и сети, хотя это не является обязательным условием для получения такого статуса: все же сети – это отдельный бизнес, особенно в случае с распределенными и квартальными теплосетями, но это – звено цепи.
Мы с моими собеседниками в Балтии много говорили о производстве и о том, какие есть способы повышения его эффективности, говорили о передаче тепла, о тарифах и о том, что происходит с потребителем. И, по мнению большинства из них, это все единая система. Чтобы получить максимальный эффект, все компоненты цепи должны быть неразрывны. Производство, передача и потребление. Только тогда система достигает наивысшей эффективности.

Для того чтобы обогреть одинаковые по объему площади и получить более качественное отопление, в Хельсинки тратится 31 млн кубометров газа, в Челябинске 106 млн. Это, простите, в три раза больше

Так, по мнению Оксаны Григорьевой, менеджера по инвестициям Fortum Эстония, имеющего опыт работы в России, нужно начинать с самого простого.
– Когда решены простые вопросы, тогда можно уже переходить, не знаю, к технологиям, например. Сети – это простой вопрос. А потом мы уже можем изгаляться как угодно. Такое производство или такое. Понятно, что комбинированная выработка – прежде всего, но это не главное. Главное – комплексное решение и оптимизация всей цепи, – говорит она.
«Ну не скажите. Сети в России – «простой вопрос», – про себя говорю я, чтобы не перебивать своими ремарками собеседницу. И еще раз, возвращаясь к вопросу корректности сравнений, стоит напомнить, что первой и самой крупной страной по центральному теплоснабжению был как раз Советский Союз, а теперь Россия. И ничего на сегодняшний момент не придумано эффективнее, чем центральное теплоснабжение.
– Теплосети в Тарту и Пярну принадлежат Fortum, – продолжает Оксана, – но особенно теплосеть распределения тепла у компании развита в Польше, где во Вроцлаве ее протяженность составляет 500 км, что уже есть серьезное теплораспределение.
Когда я работала экспертом по инвестиционным программам в Уральской теплосетевой компании, я делала много сравнительных анализов сопоставимых систем. Скажем, Стокгольм – Челябинск – София. Это города примерно с одинаковой плотностью населения и идентичными системами. Анализировался, например, такой показатель: сколько уходит первичного топлива, чтобы обогреть те же самые площади. На базе этого делала разные выводы.
Например, потребление тепла для отопления 2 млн кв. м, скажем, в Челябинске и в Хельсинки. Для того чтобы обогреть эту площадь, в Челябинске, к примеру, нужно 1 млн МВт·ч, или, в эквиваленте газа, 106 млн куб. м газа. Для того чтобы обогреть тот же объем и получить даже более качественное отопление, в столице Финляндии тратится в три раза меньше – 31 млн кубометров газа. То есть, эффективность в данном случае составляет 300%. В три раза меньше Хельсинки потребляют в газовом эквиваленте, чем Челябинск. Представляете, 22 млн Гкал в продаже! Какой огромный потенциал для сбережения! А это ведь огромная часть тарифа.

Подчеркиваю, что в какой бы отдельной части что бы вы ни делали, какие бы эффективные там технологии ни внедряли, если все три компонента цепи одновременно не будут использованы, общего положительного эффекта не будет. Я в этом убедилась, пока работала в России, где мы делали большие инвестиции за свой счет, например, в сети или в производство, и у нас был такой провал, что это никак не отражалось в положительную сторону на эффективности.
Вот взять передачу тепла. Как правило, у нас распределительные сети муниципальные, а магистрали чаще всего принадлежат производителям. Мы точно так же в Fortum вкладывались в магистральные сети, но никак не могли разойтись по тарифам с муниципалитетом. Ну никак. Это просто везде проблема, как их делить. И даже в Тюмени, где нам удалось поставить счетчики на границах магистральных и распределительных сетей, все равно никто не хотел признавать те потери, которые происходили. А больше всего потерь всегда в разводящих сетях, потому что они мельче, разветвленные и не всегда обнаружишь утечки по трассам или сливы. Сколько сливов! Мы в свое время даже находили такие места, где в гаражах люди машины моют подготовленной дорогущей водой. А еще есть подвалы и плохая изоляция. А все вместе – это огромные цифры потерь. Один пример сразу, по ходу. Например, каждая сеть имеет свой объем теплоносителя. И, конечно, везде есть утечки. В Финляндии смена сетевой воды происходит один раз в год, а не два раза. В городах России самый высокий показатель из тех, что я видела, составил 60 раз. Вы можете себе представить? Это при закрытой системе! Я не говорю про открытую систему, которая существует в Санкт-Петербурге или, например, Тобольске. При закрытой системе 60 раз. Это какой объем, сколько раз нужно нагреть? Вот куда газ уходит. А кто будет покрывать эти потери?

Я уж было подумал, что Оксана переходит к риторическим вопросам, как она продолжила:
– Я просто хочу сказать, что в Финляндии или Швеции (без учета промышленности) совокупных мощностей гораздо меньше, чем их настроено в том же Челябинске или Тюмени, где к тому же их постоянно наращивают и наращивают, потому что у них большие потери, которые нужно компенсировать. Там все время нужно производить и производить, а это все инвестиции, которые опять же субсидируются из кармана частных игроков. Это все наш тариф. И кто-то должен его покрывать. Из чьего кармана? Кто? Никто не может ответить на этот вопрос.

Я мысленно не согласился с Оксаной, но промолчал. «Есть такие люди, которые могут ответить и на этот вопрос…»

Я слушал своих собеседников, что-то записывал, а потом ехал дальше и думал, глядя в окно, за которым мелькали то привычная типовая архитектура времен нашего совка, то те же березы и осины, то поля и шагающие по ним за горизонт опоры ЛЭП. Как у нас в общем-то, как дома.
Я думал при этом, что частный капитал что в России, что здесь, в Балтии, не терпит постоянных изменений в регуляторной среде. Большое, но, по сути, простое все же видится на расстоянии. Что лучше всего показывает наша электроэнергетика, где деньги вкладываются в ДПМ, в контракты, где условия сторонами определены и зафиксированы не на год, а на десять лет? А еще распределенная генерация, куда вкладывает наш инвестор, потому что тоже понятно, что завышенные тарифы на услуги по передаче электроэнергии – обычное и привычное явление, на которое можно твердо рассчитывать, оценивая окупаемость. Остальные сектора практически не имеют притока частных инвестиций, поскольку целиком зависят от спорадических решений регуляторов и поэтому непредсказуемы. А здесь теплоэнергетика – бизнес и отрасль, куда вкладываются большие частные деньги, и все это работает как часы. Обыденно и просто. Последние двадцать с небольшим лет.
Потому что частному капиталу необходимо гарантировать исполнение зафиксированных договоренностей.
Как у нас в России, где региональные и федеральные власти нередко предлагают генераторам подписать контракт или инвестиционное соглашение, по которому компания вкладывает деньги в модернизацию котельной или ТЭЦ или теплосети, а власть гарантирует ей определенный уровень тарифа для возврата прибыли. У нас это не работает по той простой причине, что привлечь региональную или федеральную власть за неисполнение этих договоренностей через суд к реальной ответственности в разумные сроки в полном объеме абсолютно невозможно. А предлагаемые договоренности, соглашения, контракты, безусловно, будут нарушены регуляторами, как только выйдет очередное распоряжение из Москвы об ограничении темпа роста тарифа или платежа. Более того, при выходе такого распоряжения у местной власти появляется прямой стимул нарушить соглашение с частным инвестором и перераспределить тарифный пирог в сторону аффилированной (а где их нет?) компании. И деньги заработать, и указание из Москвы выполнить, и ответственности никакой. Именно это является одной из ключевых причин того, что модель государственно-частного партнерства в России не приобрела широкого распространения в секторе теплоснабжения.
Все просто. Всего два условия необходимы, чтобы частный капитал пришел в сектор. Они непростые, но очевидно выполнимые, настолько же, насколько они выполнимы в Европе и в мире. Практически во всех отраслях экономики именно частный капитал обеспечивает столь волнующий правительство рост промышленного производства, занятости и, в конце концов, ВВП.

{full-story limit="10000"}
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку?
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Мы в
Комментарии
Минимальная длина комментария - 50 знаков. комментарии модерируются
Комментариев еще нет. Вы можете стать первым!
Комментарии для сайта Cackle
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив


       
Экономические новости
Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика