Политэкономия счастья - «Новости - Энергетики»

Что такое счастье? Что это, кроме того, что есть такое слово? Это можно как-то классифицировать или это диагноз в психиатрии или наркологии? Как увязываются между собой счастье и его антитеза – несчастье? Счастье – это чувство? Это эйфория, помешательство или нормальное состояние человека? А если так спросить: какова роль государства в счастье одного конкретно взятого гражданина страны? Ну и классические вопросы: что делать и кто виноват?
Вопрос о счастье в разрезе академических понятий и дисциплин напоминает кусок сыра: оно то в клюве у вороны, то бесплатное, но в мышеловке. Психологи говорят, что им в настоящий момент понятно лишь одно: для человека оно, счастье, существует. Значит, есть такой предмет для изучения, есть проблематика, может быть, даже такая дисциплина есть, и, соответственно, должны быть методики, не исключая методичек и инструкций. Если счастье – признанный наукой феномен, не химера, не миф, не выдумка, не обманка сознания и не приманка маркетологов, а фундаментальное, так сказать, чувство, то как и в чем оно измеряется и что там со статистикой вопроса?
Статистические дисциплины – социология и экономика. Там все плохо. Инструмент примитивен, и слишком велика погрешность при обработке корявых, как на них ни посмотри, данных результатов социологических опросов, малопригодных для интерпретации и осмысления. Социология не может вскрыть кубышку, потому что запуталась в трех соснах и из развилки трех направлений сделала круг с выездом в одну сторону. В ходе опросов о счастье социологи задают три разных, по сути, вопроса. Первый: насколько вы счастливы, ощущаете ли вы себя счастливым? Второй: насколько вы удовлетворены жизнью? И третий: как вы оцениваете свое благополучие? Надо ли пояснять, что это разные вопросы, и полученные на них ответы нельзя сложить и привести к одному знаменателю «итого». Баланса не получится. Баланс – понятие экономическое, и у экономистов есть свой аспект вопроса или свое направление в науке, которое они определяют как «экономика счастья», но на поверку зачастую это экономика несчастья.
Экономика – относительно точная наука, и она должна оперировать объективными данными. Например, объективные данные замера удовлетворенности в обществе. Экономика счастья предлагает те самые опросы с недостатком интервьюируемых, с неясностью в том, что они говорят (на какой вопрос отвечают и в каком пребывают настроении в момент опроса), с помехами из-за социальной желательности ответов и так далее. Легче и больше толку будет, если лайки считать в фейсбуке. Там понятно, кому что нравится, кто кому и за что оттопыривает большой палец правой руки вверх. Сложно, но, должно быть, очень интересно решать методологический вопрос: если бы удалось зафиксировать или описать научно все, что включает в себя емкое слово «счастье», и привести полученный результат к состоянию термина, то где взять необходимую фактуру и как ею оперировать?
Начало всех начал и историю вопроса нельзя представить без культуры, потому что счастье – состояние, некий феномен, который должен был быть описан и зафиксирован, вписан в хроники, и опыт его должен был быть передан следующим поколениям. А это роль и дело культуры. Творцы, поэты, художники сформировали то, с чем напрямую ассоциируются высшие проявления чувств и ощущений: любовь, всепоглощающая страсть, экстаз. В общем, опять все плохо, потому что это – экстремально позитивные эмоции, с одной стороны, а с другой – не все люди могут всю свою жизнь прожить любовью. Кому-то это просто не дано. Кому-то не дано понять, «что без любви жизни нет». Другие это понимают. Позже. Поздно понимают, когда уже ничего в их жизни исправить нельзя. А что это за жизнь без счастья?
Жизнь каждый день по формуле «живут же люди», или «счастье в труде», или «главное, чтобы работа нравилась» выводит разговор о счастье в область политологии, общественных дисциплин, и мы упираемся носом или падаем лицом кто в тарелку с салатом, кто в торт, называющийся «государство».
Государство – это власть. Да, это еще и страна, но страна – это люди, а государство это не то что немного другое, это совсем не то. Зачем и почему правительства должны следить за состоянием счастья в стране? Что можно сделать политико-экономическими способами для того, чтобы поднять уровень ощущаемого счастья, благополучия, удовлетворенности жизнью? В идеале хорошо бы поступить так: каким-то образом независимо померить удовлетворенность, а потом подобрать экономические и политические факторы, которые бы устремляли рост удовлетворенности нужными темпами в годовых показателях к прошлому периоду. Как вам такой вариант: обеспечить рост и улучшение счастья на столько-то процентов в год? Вот только не надо создавать министерства счастья. Не нужен «большой скачок», не надо «пятилетку за год» и не надо «обогнать и перегнать»… Хотя в «перегнать» что-то есть. Но это чисто наше, национальное. Есть и другие национальные особенности – в Колумбии, Уругвае и одном отдельно взятом Амстердаме, где со счастьем все в порядке, и в этом большая заслуга государства в том числе. Но я о другом... Отвлекся.

Почему не надо национальных программ счастья или стройки века? Потому что за все подобное надо платить. Например, если мы сделаем федеральную целевую программу счастья будущих поколений, то добьемся обратного результата. Посмотрите на своих родителей, вспомните предыдущие поколения своих семей и посмотрите в зеркало. Сколько людей прожили жизни свои, «чтобы вы были счастливы»? Планка собственной психологической оценки на темечко не давит? Отражаемый зеркалом нимб не слепит? Ты – плод и результат. Будь счастлив.
Так все-таки что могли бы сегодня предпринять политики и в чем роль государства в деле повышения уровня всеобщего счастья, что можно сделать, чтобы людям в стране лучше жилось? Как вариант убрать давление вертикали административного управления. Помните, Остапу в свое время не давал покоя атмосферный столб? Мне сегодня кажется… Нет, не кажется уже, я так думаю, что главный мировой вектор цивилизации – конкуренция. Глобальная, тотальная, каждодневная и повсеместная конкуренция. За труд, за полезное приложение и раскрытие или реализацию индивидуальных человеческих компетенций и предрасположенностей. Вертикаль власти действует в противофазе, концентрируя право на это в руках единиц. Остальные не при делах. Им, по большому счету, нечего делать, и они теряют интерес, драйв, адреналин, тестостерон, эндорфины, зубы, волосы и сексуальную привлекательность. Они что-то исполняют и функционируют. И все. Но это нельзя назвать счастьем. Это уж точно не оно. Но это – государственная причина несчастья, неудовлетворенности и протестных инициатив. Любимое в народе «все в сад» надо заменить на «все в лифт». Социальный. Ну или не удивляйтесь тогда тому, что растет количество дауншифтеров, эскапистов, пофигистов и асоциалов. При этом не надо сегодняшнюю генерацию путать с прекрасными битниками, хиппи, панками и прочими великими безумцами. Это время тоже, увы, прошло. Что выросло, то выросло, а уж что там тебя, государство, ждет впереди – «вообще», как говорит Зинка из соседнего подъезда.
Не пристало государству или академикам оперировать категориями и полемизировать с художниками. Не дело это. Не их это дело, по крайней мере, не науки, не государства. Мое личное, для кого-то экстремальное счастье, счастье экстазное и экзальтированное не требует участия государства. Я – общественная единица, которой хочется, чтобы общество не мешало мне быть счастливым. Я не буду против, если экономисты или чиновники попробуют улучшить каждый день моей жизни, но я хочу знать, сколько это будет мне стоить. Не ищите простых путей, мужи государственные и ученые. Ваша задача – разработать методологию изучения счастья каждого, овладеть техниками работы с благополучием, с общим и индивидуальным ощущением хорошего, научиться измерять удовлетворенность каждым днем. Обыденное счастье. Низовой уровень. Основание пирамиды и невидимая часть айсберга. «Но никто не хочет и думать о том, пока «Титаник» плывет…»

Если вспомнить, что все, что нам надо, – это любовь (All You Need Is Love) и что созданная и заданная система координат в общественной задаче построения счастья ложна, мы или вернемся к началу разговора, или потеряем в этот миг главное – человека. Человек индивидуален, но он же – общественная единица и начало начал, и каждая такая единица сидит вечером на кухне или у стойки бара и считает свои успехи или неуспехи в жизни, строя пирамидку личного счастья, а по сути, своей собственной жизни. Эйнштейн как-то в похожем разговоре сказал: «Если селедку оценивать по умению лазать по деревьям, она всю жизнь проживет, считая себя дурой».