Исповедь раба. Как тракторист из Татарстана оказался невольником в семье полицейского

10 июля СК Татарстана признал Идриса Садыкова потерпевшим по факту лишения свободы с применением насилия группой лиц по предварительному сговору (ст. 126 п. «а» ч.2 УК РФ). Официально по делу Садыкова похитили «неустановленные лица». Однако в самом селе Чулпаново сейчас уже все знают, что произошло, и сам потерпевший не скрывает обстоятельств своего похищения: один из местных полицейских оперативников насильно увез его в хозяйство своих родителей, где Садыков три недели провел в рабстве, расчищая навоз и ухаживая за скотом. Садыкова избивали, унижали, обливали кипятком и кормили «как собачку» — из кастрюльки, которую выставляли на крыльцо. По всей видимости, для семьи рабовладельцев это обычное дело — для рабов у них во дворе оборудована жилая «будка». Безнаказанность достигается круговой порукой полицейских. Известны и многие другие случаи, когда полицейские в Татарстане прибегали к услугам подневольной рабочей силы. Однако почти все они остаются безнаказанными. По оценкам Global Slavery Index, всего в России 794 000 человека находятся в современном рабстве.

The Insider записал историю Идриса Садыкова с его собственных слов, изменив только имена подозреваемых, поскольку следствие не закончено. Садыков сейчас находится в безопасности у своего брата, но из родного села убежал, опасаясь, что его убьют. Всю жизнь до последнего времени он работал в колхозе трактористом. Подвела его выпивка:

Все началось 5 мая. Ко мне из другой деревни приехал Володька, стали выпивать. Ну выпили, он вроде бы ушел. А ближе к ночи вернулся и говорит, у меня дома трубы пробило, я вернулся, у меня бутылка есть. Я говорю, заходи, чай поставлю, он зашел, и мы опять выпили. Я опьянел и лег спать, сначала его до крыльца проводил. А утром просыпаюсь — у меня во дворе стоит опергруппа. Оказывается, он, когда домой уходил, у меня во дворе взял лом и взломал ларек. А ночью он не ушел, а залез ко мне на сеновал и лег спать. И эта опергруппа во главе с Игреком <имя изменено. — The Insider> нас обоих забрала в отдел.

Володьку вроде бы закрыли, а меня как свидетеля записали и отправили домой. Я там еще опохмелился и лег спать. А ночью опять Игрек приехал, на черном «Рено» и говорит: тебя в отдел вызывают. На первом сиденье еще человек сидел. Мы по мамыковской дороге проехали отдел и едем в Мамыково. Я говорю: куда мы едем? Мы же проехали. А он говорит: сиди, молчи. Смотрю, поворачиваем в Аксубаевский район. Куда едем? Опять: сиди, молчи. И приехали в деревню Дума. По-русски Демкино, а по-татарски — Дума.

Приехали в большой двор, там во дворе белая будка от «Газели» или еще от чего-то <кузов от микроавтобуса. — The Insider>. Там всё выкинуто, стоит старый диван, стол, чайник, телевизор. Туда и поселили. И я уверен, через это прошло уже много людей.

И вот меня сначала отпи**дили от души и поселили, и начался этот кошмар. Я понимал, что если я уйду, они меня найдут и будет еще хуже. Они связаны с моим участковым Арефуллиным <фамилия изменена. — The Insider>, и они меня забрали бы обратно. Мне уже 47 лет, и я знаю эти вещи.

Я понимал, что если я уйду, они меня найдут и будет еще хуже. Они связаны с моим участковым

У родителей этого Игрека там пять быков, четыре коровы, девять маленьких бычков, десять баранов. Их надо чистить, поить, кормить. Отец у него, хозяин, приобрел инвалидность и сам не работает. Начиная с четырех утра и до полуночи каждый день я должен был перегружать навоз на тележку, варить кашу, заниматься скотом. Сами они вылазят из дома в девять утра, только мать выходила сама доить в пять часов. Остальное все я делал.

Еще я им полностью отремонтировал трактор. Хозяин раньше до инвалидности работал на своем «Камазе», еще у него два трактора, и я ему один трактор Т-40 капитально отремонтировал. Я потомственный тракторист с малых лет, у меня еще отец трактористом работал. И я эти тракторы знаю наизусть.

Я им вычистил накопившийся навоз. На жаре перекидал девять с половиной тележек навоза по четыре с половиной тонны каждая. Жарко было, если пойдешь к бане воды попить — говорят, ты чо делаешь, иди работай. И так три недели я у них провел. У Игрека еще второй брат есть — Икс <имя изменено. — The Insider>, он нормальный пацан, учится в Казани, он меня не трогал. А Игрек и отец его меня били. В конце дня они придут к бычкам и дают им попить. А бычки пьют — значит, я им мало воды дал! Но если вам ночью дать чаю попить, вы же тоже попьете, вот и бычки пьют. А они меня били в живот, в туловище, чтобы следов не оставалось, он же полицейский, знает куда бить.

Один раз отвезли обратно в деревню, в отдел полиции — тетка и сестра меня хватились и подали в розыск. Они меня привезли, оставили у остановки и объяснили — зайдешь в розыск и объявишь, что не потерялся. Сначала внизу сняли отпечатки, а потом Игрек зовет меня на третий этаж, будто он и не знает меня. Где ты был, назови большую деревню. Я говорю, не знаю этот большой деревня. Ну где-то у тебя брат живет? Я говорю, город Альметьевск, деревня Урсала. — Ну вот и напиши, что ты у брата трактористом работал. Сняли с розыска и увезли обратно. При этом все менты, конечно, все это знали и понимали.

Опять я вернулся в эту будку во дворе. Кормили меня как собачку — их мать выставляла на крыльцо кастрюльку с супом или кашей и куском хлеба. Я должен был прийти и попросить. Два раза разрешили помыться в теплой бане. Перемены одежды никакой. Я сам стирал у них в бачке белье, вешал на солнце. Мать со мной не общалась. Когда увозили меня снимать с розыска, бросила в стиралку олимпийку и брюки. И второй раз, когда уже увозили меня, тоже бросила в стиралку олимпийку и брюки. Вообще, нормально относилась — когда они мне на руки полили кипяток, она мазь дала. Хотя я просил тетрациклиновую мазь, она другую мазь дала.

Кормили меня как собачку — их мать выставляла на крыльцо кастрюльку с супом или кашей и куском хлеба

Кипятком они меня облили, когда я отказался им чистить канализацию. У них из дома идет канализация и из бани, они соединяются. И все вместе скапливается в яме. Надо было это вычерпать ведром. Я отказался и бросил ведро. Тогда Игрек взял из будки чайник и налил мне на руки кипятка. Сейчас у меня остались шрамы.

Один раз я грузил навоз, и на меня отец Игрека вышел с ножом. Потому что навоз был двухметровой высоты. Я говорю, не мучайте меня, наверх залезать боюсь, буду грузить снизу. Он направил на меня нож и говорит: я сейчас тебе «кыш сделаю». Потом закопаю в навоз, а навоз вывезу, и тебя никто не найдет. У тебя ничего нет, документов нет (когда они меня забирали, у меня в кармане паспорт был, но когда я у них жил, паспорта через неделю уже не было и до сих пор еще нет).

28 мая в три часа дня вывезли меня в Нурлатское кольцо, у нас называется «афганское кольцо», дали 300 рублей, четыре батона, пачку сигарет, два апельсина и одели меня в старую шинель, как будто я иду с работы. И я вернулся.

Я хотел весь этот кошмар просто полностью забыть, но это у меня не прошло. Кто-то за меня написал заявление и отдал в сельсовет. Приехала корреспондент, и началось, и пошло, и пошло. Меня вызывали на очную ставку, они там на очной ставке говорили, что я нанимался им за 10 000 отремонтировать трактор, не отремонтировал и поэтому отрабатывал. Я смеялся им в лицо, а адвокат их говорит, чего смеешься.

В общем, я теперь бросил свой дом и материнский дом и уехал оттуда к брату в Альметьевск. Потому что если бы я остался или сейчас приеду, меня убьют и закопают. Мне это незачем, я теперь около брата, и мне нормально.

«Зона права» и Казанский правозащитный центр попросили передать дело о похищении Идриса Садыкова для расследования в центральный аппарат СУ СКР по Татарстану. Кроме того, они просят проверить сообщения других пострадавших в подобных делах — Власова и Елисеева — и принять по ним процессуальные решения. Ни по одному из этих дел прогресса пока нет.

ПРИЛОЖЕНИЕ:

Из обращения председателя Казанского правозащитного центра И.Н. Шолохова в Следственный комитет по Республике Татарстан:

В Казанский правозащитный центр и правозащитную организацию «Зона права» в последние дни поступило еще 2 сообщения о «полицейском рабстве» в том же Нурлатском районе Татарстана. 1. По словам Василия Власова, в 2015 году начальник линейного пункта полиции на станции Нурлат Ульяновского ЛО МВД России на транспорте Яков Колесников в течение нескольких месяцев заставлял его работать на территории своего коттеджа в деревне Пушкино (Нурлатский район).

«Пообещал денег побольше. Весной привез к себе в деревню Пушкино и держал насильно до ноября, — рассказал Власов. — Я убегал, меня ловили сотрудники полиции, которые на вокзале. Мне не платили, постоянно били. Заставляли навоз чистить, скотину смотреть. Жил в вагоне, а когда убежал, закрыли в сарае. Чтобы он от меня отстал, мне пришлось взять на себя еще одно дело по патронам. И еще он угрожал моему отцу, что убьет его или что он пропадет без вести».

Все подчиненные Колесникова, утверждает Власов, знали о том, что тот удерживает его и не платит. Видео с рассказом Власова опубликовано на видеохостинге Youtube — https://www.youtube.com/watch?v=fLRHWJa5drI

В сентябре 2018 года следователь Приволжского СУ на транспорте СКР завершил расследование уголовного дела в отношении Якова Колесникова и его подчиненного, оперуполномоченного Рената Хаметова. Им инкриминировались превышение должностных полномочий и незаконное приобретение боеприпасов, однако эпизод с принуждением Власова к труду в обвинительном заключении отсутствовал. По имеющейся информации, Власов обращался с заявлением о преступлении по факту принудительного труда в подразделения СУ СКР по РТ, но уведомления о принятом процессуальном решении не получил.

28.02.2019 Нурлатский районный суд РТ приговорил Колесникова к 3 годам, а Хаметова — к 2,5 годам лишения свободы в колонии общего режима. Решение в законную силу не вступило.

В настоящее время, по нашим данным, Василий Власов обеспечен мерами государственной защиты, поскольку он проходит потерпевшим по уголовному делу о принуждении к даче ложных показаний.

2. В марте 2016 года, по словам жителя Нурлатского района Елисеева Якова Ивановича, начальник линейного пункта полиции на станции Нурлат Ульяновского ЛО МВД России на транспорте Яков Колесников предложил ему поработать на территории своего коттеджа в поселке Пушкино, пообещав ему оплату в 10 тысяч рублей ежемесячно.

Елисеев сообщил, что вместе с одним уроженцем Чувашии (Елисеев сможет его опознать) следил за скотиной, убирал навоз, занимался хозяйственными делами. Однако никаких денег от Колесникова он не получил. Полицейский угрожал Елисееву, что если тот убежит, то он закопает его в лесу.

Примерно через месяц Елисеев, разбив стекло в вагончике, где ему приходилось ночевать, убежал с территории частного домовладения. Он скрывался на территории Самарской области и вернулся в Нурлатский район Татарстана только после того, как в отношении Колесникова возбудили дело о превышении должностных полномочий и незаконном приобретении боеприпасов. Указанные сообщения могут свидетельствовать о практике систематического нарушения прав человека сотрудниками полиции в Нурлатском районе Татарстана. В соответствии с договором о совместной деятельности прошу провести проверку по сообщениям Власова и Елисеева о принудительном труде и принять процессуальные решения, а также — ввиду широкого общественного резонанса — передать уголовное дело о похищении Идрисова во второй отдел по расследованию по особо важных дел СУ СКР по РТ.

Республиканский следственный комитет переправил этот запрос в Нурлатский межрайонный следственный отдел еще в июле. Ответа на запрос до сих пор нет.