Устойчивое развитие меняющегося мира - «Новости - Энергетики»

— Цифровая трансформация, или, если расширить этот термин, Industry 4.0, в России и в мире чем отличаются?
— Если посмотреть на то, что происходит последние пять лет в мире, то нельзя не отметить растущей цифровизации экономики в целом, и особенно всего того, что касается промышленного сектора и энергетики. Особенно энергетики. В отрасли на протяжении последних трех лет активно развиваются и внедряются цифровые технологии. И все это непосредственно связано с общим трендом индустрии 4.0. Я подчеркну: активно развиваются. Потому что, если мы говорим об автоматизации технологических процессов, то это направление существовало задолго до появления термина «четвертая технологическая революция». Но сегодня, когда появились вычислительные мощности нового поколения и возможность обработки больших данных, создания цифровых двойников, реального моделирования процессов и особенно машинного обучения, которое позволяет в общем-то перейти на новый уровень в плане предиктивной и превентивной аналитики, то на протяжении последних трех лет мы говорим об активном развитии именно цифровизации и цифровой трансформации.
Если рассматривать компанию Schneider Electric, с одной стороны, как международную компанию, а с другой — как компанию, локализованную в России, то можно сказать, что мы полностью соответствуем этому тренду, потому что прежде всего примерно 70% всех решений Schneider Electric — это продукция для технологий IoT с возможностью дистанционного управления. Если говорить о системах управления на местах, о промышленных процессах и системе автоматизации, а это АСУ ТП, где процессы должны быть полностью управляемы, то сегодняшние решения Schneider Electric — это как раз тот самый новый, третий уровень аналитики. Мы активно развиваемся и имеем очень сильную отраслевую экспертизу, особенно в энергетике. Мы фактически создаем алгоритмы для наших решений исходя из пожеланий заказчика. Это решения и для электросетевых компаний, и для генераторов. У Schneider Electric есть хорошее знание отрасли, и это наше большое преимущество.
Что касается цифровой трансформации в России, то в стране принята Национальная программа «Цифровая экономика». И, если взять ключевые в своих отраслях компании, их можно назвать и продвинутыми, и компетентными в этих вопросах. Если посмотреть на то, что делают СИБУР, «Россети» или «Газпром», в принципе, я не вижу большого отличия от того, что происходит на Западе. Разница состоит в том, что в Европе и во всем остальном мире не только большие, но и средние компании активно идут в сторону цифровизации. Например, они активно используют облачные технологии и пользуются услугами компаний, которые помогают им внедрять и осваивать цифровые решения для бизнеса. Наверное, это самое большое отличие.


— Леонид, слышали ли вы о так называемом устойчивом развитии как об отдельном направлении деятельности компаний? На ваш взгляд, что такое «устойчивое развитие» в реалиях сегодняшнего дня? Не могли бы вы рассказать об инициативах Schneider Electric в этой области?
— Давайте сначала определимся с терминологией. Если мы говорим о sustainability, то это фактически ответственность компании перед мировым сообществом в планетарном масштабе. Schneider Electric на протяжении уже более десяти лет делает очень многое в этом направлении, это стало частью стратегии и миссии компании. Мы все знаем о Парижском соглашении как о продолжении общемирового тренда на сокращение выбросов углекислого газа, уменьшение парникового эффекта, развитие бережливого производства, но тем не менее не все компании интегрируют это полностью. Что касается Schneider Electric, во-первых, мы однозначно говорим, что все наши решения реально помогают и нам, и нашим заказчикам уменьшить выбросы углекислого газа. Мы поставили перед собой задачу: за три года, с 2018-го по 2020-й, помочь нашим заказчикам уменьшить выбросы углекислого газа на 120 млн тонн. За 2018 год мы уже сократили выбросы на 51 млн тонн. Решения, которые мы поставляем заказчикам, позволяют оптимизировать весь цикл энергопотребления за счет автоматизации. У Schneider Electric есть сертифицированный инструмент, который позволяет понять, насколько мы сокращаем эти выбросы. Это первое. Второе — Schneider Electric стремится к декарбонизации, стараясь до 2020 года уменьшить этот показатель на 80% от сегодняшнего. Мы станем компанией с нейтральным уровнем эмиссии углерода до 2030 года, достигнув 100% этого показателя.
— Вы говорите о деятельности компании в рамках общеевропейской доктрины?
— Да. Это абсолютно точно. Но мы ее опережаем. Безусловно, опережаем. Мы ставим перед собой более серьезные цели. Совсем недавно в Брюсселе был международный форум, который называется Carbon Disclosure Project, где награждались компании, особенно продвинувшиеся в области декарбонизации. Schneider Electric — одна из них.
— Мне, в свою очередь, недавно один американский финансист говорил, что sustainability стала для компаний инструментом, который в том числе приносит дополнительную стоимость бренду. При этом он говорил не только об экологии. В большей степени он имел в виду некие социальные проекты, которые реализуют компании.
— Конечно. Очень многие компании реально ответственно относятся к проблемам sustainability в более широком смысле слова. И финансовые институты, и инвесторы по-другому смотрят на компании, чей бизнес работает именно в сфере «зеленых» технологий. И соответственно, инвестиционный рейтинг и привлекательность этих компаний сегодня становятся выше. И опять же, если мы говорим об устойчивом развитии, это не только, скажем, энергоэффективность и экология, это также и то, как мы относимся к нашему обществу, к нашим людям. Когда мы говорим о равенстве полов в контексте sustainability, то это, например, вопрос одинаковой оплаты труда мужчинам и женщинам.
Вы только вдумайтесь, что в успешной Европе, где все имеют доступ к электроэнергии, примерно у 60 млн человек не хватает средств, чтобы платить за нее. Schneider Electric участвует в проекте Ashoka, где мы, работая в партнерстве с большим количеством стартапов, предлагаем решения, позволяющие этим людям получить доступ к дешевой электроэнергии.
Далее, примерно 1,3 млрд человек в мире не имеют доступа к электроэнергии. В основном это страны Африки, Латинской Америки, части Азии. Schneider Electric активно продвигает решения, которые дают возможность этим людям получить достаточно дешевую электроэнергию, прежде всего от солнечных батарей, зарядных устройств и накопителей энергии. Электроэнергия и доступ к ней в общем-то позволяют серьезно изменить качество жизни. Развивая тему социальных проектов, надо сказать о сотрудниках Schneider Electric, которые активно участвуют в качестве волонтеров в международных проектах. Например, наши коллеги берут отпуск на работе, компания оплачивает им билеты, и они едут в страны Африки, Азии, Латинской Америки, где обучают людей основам энергетики и дают им возможность сделать шаг к новой профессии.
Я думаю, что наши сотрудники гордятся тем, что они работают в компании, которая ставит перед собой большие, серьезные цели и работает над их достижением. И я уверен, что Schneider Electric развивает решения для устойчивого развития, благодаря которым мы пусть и немного, но уже изменили мир к лучшему.
— Недавно Schneider Electric подписала соглашение со Сколково, которое предусматривает, что ваша совместная программа поможет вырастить новых экспертов для отрасли — CDTO (Chief Digital Transformation Officer). Как вы думаете, важно ли иметь такого рода специалистов в компании и если да, то зачем? Насколько эти специалисты будут востребованы в России? И заодно расскажите, что это за специалисты и в чем их экспертиза?
— Я хочу сказать, что, во-первых, мы, безусловно, ожидаем, что мы будем готовить в России ключевых специалистов. В России традиционно сильная инженерная школа, которая выращивает талантливых ученых. Естественно, нам важно использовать этот потенциал для наших НИОКР-центров, которые мы создали в Иннополисе в Татарстане и, как вы упомянули, в Сколково. А во-вторых, у Schneider Electric, которая инвестировала в создание этих центров, уже есть очень успешные проекты. Совсем недавно, например, мы рассказали о совместном решении с компанией Jaguar Land Rover — Jaguar Land Rover Service Desk, которое было разработано в центре НИОКР Schneider Electric в Сколково.
Что касается Chief Digital Transformation Officer, то не очень принципиально, Россия это или нет, потому что мы говорим о новой ключевой компетенции для компаний всего мира, если они ставят перед собой задачи по цифровизации. И Schneider Electric видит эту специализацию как отдельное направление деятельности в управлении бизнесом. Мы в компании такую должность ввели. Chief Digital Officer помогает выстраивать глобальную стратегию того, что мы делаем именно в плане цифровизации. Что, как, каким образом, в каких-то отдельных элементах мы воплощаем модели по цифре, или, лучше сказать, в диджитал на местах.
На ваш вопрос можно ответить и по-другому. Чего реально мы ожидаем от цифровизации? Прежде всего эффективности. Если вы занимаетесь цифровизацией, то вы добавляете или накладываете эти технологии на текущие процессы, которые у вас хорошо выстроены. Подчеркну: хорошо выстроены. Ведь если процессы выстроены плохо и вы добавляете к этому диджитал-стратегию, вы создаете еще больше проблем, больший хаос. Если процессы выстроены более или менее хорошо и вы добавляете цифровизацию, то вы реально увеличиваете эффективность и возможности своего бизнеса.
Я не так давно встречался с заказчиком — крупной международной компанией. Они решили проанализировать все процессы, которые у них не были автоматизированы, от HR до производства. По их оценкам, более 2 млрд долларов составляют ручные процессы. Если все это автоматизировать, то от 10 до 20% расходов можно снизить и получить эту сумму как дополнительных доход. Это один из примеров того, что может принести цифровизация, что является одним из ключевых моментов, когда мы решаем вопросы повышения эффективности.
Второе — это то, что мы можем сделать дополнительно с помощью цифровых решений. И вот здесь я говорю о превентивной или предупредительной аналитике. У нас было несколько случаев, когда, используя эти решения, мы рассматривали, что происходит с ключевыми элементами системы заказчика, с ее измеряемыми показателями. И дальше мы говорили заказчику, что его устройства, например, могут выйти из строя в такой-то и такой-то момент. Это было основано не просто на статистическом анализе. Это было основано на дополнительном анализе, учитывающем, например, вибрацию определенных элементов агрегата, температуру, силу тока. Мы на основе проведенного анализа узнавали, что происходит с оборудованием, что может привести к большим проблемам, и сообщали заказчику. Все это позволяет избегать простоев в работе, а следовательно, повышает эффективность.
Дальше о цифровизации — это другие бизнес-модели. В мире сейчас все больше идет разговоров об OPEX-модели, моделях подписки, когда вы продаете что-то «как услугу». И тут в качестве примера применения решений Schneider Electric можно рассмотреть наш опыт с компанией Carlyle Group в США, который мы обнародовали буквально несколько дней назад. Мы на примере Carlyle фактически говорим о том, что поставляем всю инфраструктуру по модели «энергия как услуга», и, соответственно, заказчик фактически реализует ее посредством ежемесячных платежей.

— Леонид, согласитесь, человеку свойственно сомневаться. Здесь вопрос — когда цифровизация по-настоящему придет в Россию? Через поколение? И то, если мы сможем убедить выпускников технических вузов, новое поколение российских инженеров, что это то, чему надо учиться, что надо делать, и то, что надо потом внедрять. Потому что за политической декларацией, коей на сегодняшний день, по моему мнению, является цифровизация в России, может ничего не последовать.
— Вы знаете, Андрей, здесь я, с одной стороны, безусловно, соглашусь с вами, потому что я видел все это как бы и раньше, но, с другой стороны, наверное, мы могли бы примерно так же и теми же словами говорить лет 15 назад по поводу рынка телекома в России.
— Ой, нет.
— Нет? Здесь вы не согласны? Насколько быстро все это изменилось.
— Леонид, технологии и для телекома, и для мобильной связи, и для развития интернета — это было, как бы сказать, привнесено в Россию, как импорт, если угодно, и было адаптировано здесь за вменяемые деньги.
— Да. Но вы не думаете, что в общем-то когда решения цифровизации станут более простыми для интеграции, это реально станет неким мейнстримом, их будет гораздо эффективнее, проще и дешевле использовать? Сегодня это требует серьезных вложений, долгой проработки. Но это сейчас уже реальность и во всем мире, и в России.