Спасти Тургенева. Какой смертельной болезнью страдал великий писатель? - «Общество»

Какой болезни Иван Тургенев страшился больше всего? Почему его смертельный недуг проглядели лучшие медики Европы? Зачем врачи мучили писателя электрическим током и сознательно вызывали у него сильные ожоги?

Иногда одна встреча определяет судьбу. У Тургенева случилось именно так: в 1843 году он познакомился с певицей Полиной Виардо и её супругом Луи. Писателю было 25 лет, ей – 22, а её мужу за 40. Что было дальше, все догадываются, но никто не знает точно.

Встреча с Виардо сделала писателя кочевником – всюду он следовал за любимой женщиной. Когда супруги Виардо купили дачу в пригороде французской столицы Буживале, Иван Сергеевич тоже приобрёл участок по соседству… Именно во Франции, на чужбине, Тургенев заболел неизлечимо и страшно. Но понять, что за болезнь мучила писателя, удалось только после вскрытия. Более того, после смерти Тургенева выяснилось, что долгие годы его лечили неправильно.

Великий ипохондрик

Иван Сергеевич Тургенев родился в 1818 году в Орле. Детство будущий писатель провёл в усадьбе матери Спасское-Лутовиново. Отец Ивана Сергеевича умер в 42 года, вероятно, от желчнокаменной болезни, а матушка, Варвара Петровна, – в 63, по-видимому, от сердечной недостаточности. Хотя пуще всего боялась холеры. «Она заказала себе для прогулок некий стеклянный балдахин, закрытые носилки. И вот выходила так, чтобы никакая зараза к ней не прилипла», – рассказывает завотделом Государственного музея истории русской литературы им. В. И. Даля, эксперт программы «Клинический случай» на телеканале «Доктор» Павел Фокин. 

Ипохондрия матери передалась и самому Тургеневу, хотя заболеть холерой Ивану Сергеевичу не пришлось. Но в 40 лет его настигла болезнь сердца. У писателя развилась одышка и начали отекать ноги. Порок аортального клапана, как выяснится впоследствии. Это был тяжкий удар: писатель не представлял себя без многочасовой ходьбы по лесу с двустволкой работы знаменитого столичного оружейника (подарком Полины Виардо) и собакой Дианкой, «решительно умнейшей из всех четвероногих».

Бесполезное лечение

В 1882 году, в возрасте 63 лет, Тургенев начал жаловаться на боль, усиливающуюся при всяком движении, особенно при ходьбе. Боль ощущалась в ключице, ближе к плечу, и распространялась немного в руку и в нижнюю часть шеи. При надавливании и движениях руки она не усиливалась, но и без того была, по словам писателя, очень мучительной. «В сочетании с одышкой, которая, конечно, никуда не делась, эта боль позволила докторам диагностировать у писателя грудную жабу. Это, по сути дела, ишемическая болезнь сердца», – рассказывает заслуженный врач РФ, эксперт программы «Клинический случай» на телеканале «Доктор» Леонид Печатников.

Первыми грудную жабу предположили французские врачи. Чтобы уточнить диагноз, они пригласили на консультацию самого Жана Мартена Шарко – изобретателя всем известного душа. Светило неврологии подтвердил диагноз «грудная жаба» и рекомендовал прижигание кожи в месте, где болит, при помощи термокаутера. Это устройство, внешне напоминающее паяльную лампу с примерно таким же функционалом. 

Другую «медицинскую новинку» – фарадизацию – Ивану Сергеевичу тоже довелось испытать на себе.

«На мышцу или на участок, где возникал болевой синдром, подавался ток переменной частоты. Мышца то сокращалась, то расслаблялась. За счёт этого увеличивался кровоток, улучшалось питание мышцы, и болевой синдром уходил», – объясняет доцент кафедры истории медицины и социально-гуманитарных наук лечебного факультета РНИМУ им. Н. И. Пирогова, эксперт программы «Клинический случай» на телеканале «Доктор» Ирина Поморцева.

Тургенев послушно сносил все медицинские пытки, но состояние его становилось всё хуже. Когда боль стала нестерпимой, в ход пошла шпанская мушка. «Это так называемый пластырь с кантаридином – веществом, которое получают из жуков‑нарывников – «шпанских мушек». Пластырь вызывает химический ожог, чтобы как-то отвлечь внимание пациента от постоянной изнуряющей боли», – рассказывает Ирина Поморцева.

О том, что кантаридин имеет побочное действие – вызывает проблемы с почками, пациенту решили не говорить. Тем более что скоро стало ясно: вся эта отвлекающая терапия не работает. Тургеневу начали вводить морфин, чего писатель желал избегать до последнего… 

Состояние Ивана Сергеевича всё ухудшалось. Боль уже терзала его постоянно, даже когда он просто лежал в кровати. Теперь она возникала не в области ключицы, а в позвоночнике, «охватывая всю спину, бока и грудь». Иван Сергеевич попросил Ги де Мопассана принести пистолет, а Полину Виардо умолял вытолкнуть его из окна, на что она неизменно отвечала: «Вы слишком большой и тяжёлый, и потом, это может вам повредить».

«Диагноз для меня абсолютно ясен! Это периферический рак верхней доли лёгкого, так называемый синдром Пинкоста. Это опухоль, которая растёт в верхушке лёгкого, в месте, где рёбра соединяются с позвонками», – говорит завотделением лучевой терапии с модификацией МНИОИ им. П. А. Герцена, эксперт программы «Клинический случай» на телеканале «Доктор» Анна Бойко.

Такая опухоль страшна тем, что может довольно долго не давать о себе знать, зато потом сразу причиняет невыносимую боль – причём именно в области ключицы и плечевого пояса. В точности так, как это описывал Тургенев. Это вызвано тем, что через плевру рак прорастает в плечевое сплетение, в верхние слои комплекса сосудисто-нервного сплетения, а дальше в позвонки, разрушая их.

22 августа 1883 года Тургенева не стало. На вскрытии были обнаружены порок аортального клапана, шесть камней в желчном пузыре и гнойный очаг в верхней доле правого лёгкого. Позвонки грудного отдела, с 3‑го по 5‑й, совершенно распались, образовав 5‑сантиметровую полость. Только в этот момент врачам Тургенева стало ясно, как же они были слепы. Впрочем, если бы верный диагноз был поставлен Тургеневу ещё при жизни, помочь ему в то время всё равно бы не смогли. Даже сегодня каждый такой больной – вызов для онколога. 

Современный подход

«Основной метод лечения должен был быть хирургический, но если бы диагноз писателю был поставлен чуть-чуть пораньше, на момент начала болевого синдрома, когда можно было увидеть, что нет крупных полостей распада, бесспорно, была бы назначена лучевая терапия. Мы могли бы не добиться значительного уменьшения опухоли, но при этом могли бы существенно повлиять на уменьшение болей», – объясняет Анна Бойко.