Энергетическая безопасность европейской части России - «Новости - Энергетики»

– Игорь Степанович, в «Энергетической стратегии России на период до 2030 г.» особое внимание уделено чрезмерной ориентации на газ и снижению доли угля в топливном балансе, что представляет угрозу ее энергетической безопасности. Об этом же вы говорили и на Московском международном энергетическом форуме. Все действительно так серьезно?

– Действительно, Энергостратегия-2030 предусматривает обеспечение равнодоходности поставок газа на внутренний рынок и на экспорт, экономически обоснованное повышение внутренних цен на газ, завершение либерализации внутреннего рынка газа (до 2015 года), обеспечение соотношения внутренних цен на газ и уголь 1,8–2,2 до 2015-го и 2,5–2,8 до 2030 года.

Но поскольку данный документ не носит обязательного для выполнения характера, то и заданные в нем направления не выполняются. Обеспечение равнодоходности поставок газа на внутренний рынок и на экспорт в прогнозах Минэкономразвития России постоянно откладывается, в последнем прогнозе (март 2013 года) – на неопределенное время. В соответствии с «Прогнозом долгосрочного социально-экономического развития России до 2030 г.» темпы роста цен на газ не обеспечивают повышения конкурентоспособности угля в долгосрочной перспективе. Именно из-за неконкурентоспособности угольной генерации в европейской части России уже возникла реальная угроза для энергетической безопасности региона.

Доля газа там за последнее время достигла критического уровня – 94%, что обуславливает чрезмерную зависимость энергоснабжения региона от одного вида топлива – природного газа, то есть от газотранспортной системы. Что является недопустимым для природных условий Российской Федерации. Из 43 газоугольных ТЭС в европейской части России на угле остались работать только 12 ТЭС, остальные переведены на газ.

Магистральное направление развития тепловой энергетики региона – ввод парогазовых установок (ПГУ). Однако проекты ПГУ, вводимые в рамках договоров о предоставлении мощности (ДПМ), вообще не предусматривают наличия резервного топлива, что еще более усиливает угрозу, поскольку прогнозируется значительный рост доли ПГУ в структуре установленной мощности в европейской части России – с 13% в 2011-м до 56% в 2030 году.

– Но такая ситуация наверняка не сложилась вдруг?

– Конечно же нет. «Долгосрочная стагнация» – именно так может быть охарактеризована динамика объемов поставки угольного топлива на российские тепловые электростанции за последние 12 лет. Почему так происходит? Во-первых, угольная генерация неконкурентоспособна: себестоимость производства электроэнергии на угольной ТЭС в 1,5 раза выше, чем на газовой. Во-вторых, нельзя сбрасывать со счетов негативное экологическое воздействие действующих угольных электростанций, в том числе низкие темпы утилизации золошлаковых отходов (ЗШО). В России действует 172 ТЭС на угольном топливе. Каждая угольная ТЭС имеет золошлакоотвал. В золошлакоотвалах ТЭС России в настоящее время накоплено золошлаковых отходов (ЗШО) свыше 1,5 млрд. т. Площадь золошлакоотвалов достигает 28 тыс. га (данные ЗАО «АПБЭ»).

По данным ЗАО «АПБЭ» утилизируется и используется не более 1,5–2,1 млн. т годового выхода ЗШО. Если такая тенденция сохранится, то к 2020 году объем накопленных ЗШО превысит 1,8 млрд. т. Сейчас наличие золошлакоотвалов на угольных ТЭС – анахронизм, символ технической отсталости и экономической неэффективности. Если при строительстве угольных ТЭС в прошлом веке наличие золошлакоотвалов было технически объяснимо, а иногда и экономически целесообразно, то в XXI веке следует использовать более современные экономически эффективные проекты модернизации теплоэнергетики.

В-третьих, свою негативную роль играет технологическое отставание. Средний срок службы угольных тепловых электрических станций сейчас около 50 лет. До 2030 года срок службы достигнет 65–70 лет для энергоблоков 300–200–180–150 МВт и свыше 70 лет для ТЭС с поперечными связями. Новые «чистые» угольные технологии внедряются крайне медленно.

– Как же преодолеть сложившуюся ситуацию?

– Принципиальным является то, что угольную генерацию в европейской части страны необходимо сохранить, но это невозможно без создания механизмов стимулирования генерирующих компаний и государственной поддержки внедрения «чистых» угольных технологий.

Необходимо реализовать следующие направления государственной энергетической политики: во-первых, определить долю угольной генерации, обеспечивающую энергетическую безопасность региона. По нашим оценкам, таковой является доля в 15–20%. Далее следует разработать программу модернизации действующих и ввода новых генерирующих мощностей и, наконец, обеспечить ее государственную поддержку и поддержку пилотных проектов новой угольной генерации на «чистых» технологиях.

Но не только это. Энергокомпаниям при заказе оборудования для ПГУ необходимо учитывать технологическую возможность работы на резервном виде топлива и предусмотреть в своих производственных программах обеспечение работы преимущественно на угле ранее реконструированных для работы на газе станций.

Во избежание перебоев в поставке электричества потребителю ОАО «Газпром» следует конкретизировать в «Генеральной схеме развития газовой отрасли на период до 2030 г.» сроки принятия мер по недопущению ограничений поставок газа в период резких похолоданий с учетом технологических возможностей ПГУ и ГТУ ТЭС.

И здесь очень многое зависит от Министерства энергетики как гаранта стабильности работы отрасли. Необходимо также разработать и утвердить регламент по проектированию хозяйств жидкого топлива ПГУ и ГТУ ТЭС; при корректировке «Генеральной схемы размещения объектов электроэнергетики на период до 2030 г.» предусмотреть увеличение объемов ввода угольных генерирующих мощностей и обратить внимание энергокомпаний на необходимость ускорения процесса внедрения генерирующих мощностей на «чистых» угольных технологиях.

– Возможно ли, на ваш взгляд, преодолеть отставание тепловой энергетики России в технологическом развитии и внедрении новых «чистых» угольных технологий?

– Безусловно, угольные ТЭС России необходимо обновлять. Они давно не соответствуют экологическим требованиям, удельные расходы топлива на них очень высоки – более 400 г/кВт·ч, высоки и затраты на ремонт и эксплуатацию. Реновация крупных угольных ТЭС с учетом проектных работ и определения источников финансирования потребует 12–15 лет. Первоочередными в программе реновации стоят конденсационные и теплофикационные энергоблоки единичной мощностью от 500 до 135 МВт, доля которых в структуре угольной энергетики России составляет порядка 48% (28 ГВт).

Старт обновления российских угольных электростанций зависит от срочности создания отечественных технологий, но «пилотные» проекты «чистых» угольных технологий почему-то не предусмотрены в программе развития отечественного энергомашиностроения. Необходимо незамедлительно их туда включить на условиях государственно-частного партнерства.

А сами перспективы технологического развития угольной энергетики целесообразно рассматривать в рамках технологического развития твердотопливной энергетики.

Поворот общественного мнения в сторону угольной генерации возможен только в случае, если твердотопливная энергетика на новых технологиях будет не продуцировать отходы, а утилизировать их с получением энергии и продуктов углехимии с высокой добавленной стоимостью.

Увеличение потребления низкокачественных углей и отходов угольного производства должно быть обращено из недостатка в преимущество твердотопливной энергетики, которая на основе экологически чистых технологий может стать фабрикой по утилизации некондиционного сырья и техногенных (промышленных и бытовых) отходов.

Новая технологическая парадигма твердотопливной энергетики «от производства только энергии – к комбинированному безотходному производству энергии и высокоценных продуктов углехимии» должна быть основана на полигенерационном цикле в рамках энерготехнологических комплексов производства электрической и тепловой энергии, а также продуктов углехимии с высокой добавленной стоимостью.

Сохранению и развитию угольной генерации в европейской части России следует уделить особое внимание в рамках предстоящего нового цикла энергетического планирования, для чего необходимо разработать эффективную систему стратегических документов, состоящую из Энергостратегии, Генеральной схемы размещения объектов электроэнергетики и корпоративных программ развития энергокомпаний. И Генеральная схема здесь, на мой взгляд, должна обладать принципиально новыми полномочиями и взять на себя функции организационной площадки для приведения в соответствие положений Энергостратегии и инвестпрограмм компаний.

Беседовала Мария Александрова