Первое лицо. Мужской род. Сэр Алекс Фергюсон - «Новости - Энергетики»

Не позволяйте успеху вскружить вам голову. С тремя из своих лучших друзей я познакомился еще в яслях, и мы дружим вот уже шестьдесят лет.

Мое происхождение много для меня значит. Гован – район Глазго, где живут трудяги. Нет ничего плохого в том, чтобы родиться в рабочей семье; наоборот, благодаря этому с детства привыкаешь к труду.

Я был так упорен в футболе, потому что не хотел опять идти в механики. Мой отец поставил условие, что у меня должна быть профессия, и я пять лет был подмастерьем механика, а потом год работал самостоятельно.

В моем деле необходимо иметь крепкое сложение и здоровье, всегда быть подтянутым и энергичным. Мне с этим повезло, слава богу.

Лучше всего мне работается в семь утра, пока все еще спят. Когда я впервые взялся за «Манчестер», я вкалывал как одержимый. Я приходил на работу к семи часам и в девять вечера еще был там – смотрел, как тренируются молодые игроки.

У молодых есть огромный плюс: они ничего не боятся. Мальчишкой я лазил на деревья за голубями, а теперь мне страшно выглянуть из окна пятого этажа. Посмотрите на Рональдо и Руни – они играют без страха. Они говорят: дайте мне мяч, а остальное – моя забота.

Британского футбола больше не существует. Сейчас нет команд вроде «Уимблдона», которые просто гнали бы мяч вперед. Мы научились кое-чему у Венгера, Улье, Бенитеса, теперь вот учимся у Моуриньо, и это хорошо, качество игры стало намного выше.

Моуриньо выиграл больше, чем я в его возрасте, но я не трачу время на то, чтобы сравнивать себя с кем бы то ни было.

В Манчестере всем заправляю я – академией, резервами, покупками игроков. В Европе все по-другому: утром тренер работает с командой, но я понятия не имею, чем он занят после обеда.

Нельзя жить сегодняшним днем. Футболисты стареют, уходят на покой или получают травмы, и команду приходится обновлять. Нынешний «Юнайтед» – уже шестой из тех, что я создал.

Когда мои футболисты проигрывают, они ведут себя спокойно – никаких спектаклей, никаких дурацких выходок.

Я ставлю для себя цели и помимо футбольных, потому что иначе просто сошел бы с ума. В какой-то момент я перестал брать работу домой. Я покупаю скаковых лошадей, у меня появились другие интересы – вино, французский. А еще я пробую играть на фортепиано.

Нынешние футболисты считают, что принадлежат к рабочему классу, но это чепуха. При их-то колоссальных доходах! Но мне нравится, что они так думают.

Я не читаю газет, зачем зря трепать нервы? На всех журналистов давит начальство, поэтому они так гоняются за сенсациями. Отчет о матче перестал быть репортажем – теперь это отзывы, цитаты и перечисление тренерских ошибок.

Я боготворил Скотта Саймона, моего тренера в «Рейнджерс». Он никогда не критиковал своих игроков публично и с большим подозрением относился к прессе. Однажды, в очень туманный день, ему позвонил журналист и задал невинный вопрос: будет ли матч? Он ответил: «Без комментариев».

Некоторые тренеры седеют, а то и лысеют одним махом. Я седел очень долго.

Иногда ради победы стоит рискнуть. Как-то раз мы проигрывали 0:1 «Уимблдону» в кубковом матче. Наш вратарь Питер Шмейхель побежал в их штрафную, защитники Брюс и Паллистер тоже, а сзади остался один Деннис Ирвин, ростом пять футов восемь дюймов, который должен быть держать Джона Фашану, шесть футов три дюйма. Правда, мы все равно проиграли.

Меня поражает, насколько умны мои собственные сыновья.

У меня есть кое-что общее с Мухаммедом Али. Он называет себя гениальным пианистом, но его друзья говорят, что он умеет играть лишь одну песенку, «Теннессийский вальс». И это как раз та единственная песенка, которую умею играть я!