Покаяние Ходорковского, осуждение Сафронова и самосожжение без причин. 3 примера неправды Путина на заседании СПЧ

В четверг, когда отмечался установленный ООН День прав человека, Владимир Путин провел в режиме конференц-связи заседание Совета по правам человека. Как обычно, не обошлось без ярких заявлений, не имеющих прямого отношения к действительности. 1. О самосожжении Ирины Славиной Член СПЧ Евгений

1. О самосожжении Ирины Славиной

Член СПЧ Евгений Мысловский заговорил о том, что органы следствия стали все чаще применять приемы, которые он называет «процессуальным терроризмом». В качестве примера бывший следователь привел трагический случай в Нижнем Новгороде, когда главный редактор независимого интернет-издания «Koza.Press» Ирина Славина после проведенного у нее обыска совершила самосожжение возле здания регионального управления МВД. Затем между Путиным и Мысловским произошел такой диалог:

В.Путин: У меня вопрос. Евгений Николаевич, вы несколько конкретных примеров привели, в том числе связанные с суицидом, к сожалению, с этой трагедией, человек погиб. Славина ее фамилия? Против нее возбудили уголовное дело? Она была субъектом уголовного дела?

Е.Мысловский: Да нет, она была свидетелем. Просто ума не хватило у следователя пригласить ее к себе на допрос. Она с кем-то из журналистов явно была в контактах, пусть даже местными оппозиционерами. Но почему-то у губернатора области хватило мужества встречаться с ней, обсуждать эти вопросы, а у следователя — нет. Нужно было такой террористический акт устроить. У меня как у бывшего следователя это в голове не укладывается.

В.Путин: Я просто не понимаю, что было причиной тогда для суицида, если она не была даже объектом дела?

Е.Мысловский: Это психика. У человека психика, кажется ей, что ее затравили.

В.Путин: Понятно. То есть вы сказали, что она была психически неуравновешенным человеком. <…> То есть это напрямую не связано все-таки с какими-то злоупотреблениями со стороны органов следствия или дознания?

Е.Мысловский: Нет, это связано чисто с человеческим фактором.

В.Путин: Евгений Николаевич, я понял.

Таким образом, Путин объясняет самосожжение Славиной ее психической неуравновешенностью — ведь у нее даже не было статуса подозреваемой по делу.

В действительности нижегородские силовики постоянно оказывали давление на редактора и основного автора независимого издания, возбуждая против нее административные дела по любым малозначительным поводам. В марте 2019 года Славину оштрафовали на 20 000 рублей за участие в шествии памяти Бориса Немцова, в октябре 2019 года — на 70 000 рублей за «неуважение к власти и обществу» из-за шуточного поста в Facebook, в июле 2020 года — на 65 000 рублей за новость о заражении COVID-19 в одном из городов Нижегородской области.

Наконец, в 6 часов утра 1 октября 2020 года в квартиру Славиной ворвались сотрудники полиции, провели обыск и изъяли все средства связи. Славина рассказывала об этом так:

«Мне предъявили постановление, правда не дали его сфотографировать, о том, что возбуждено уголовное дело в отношении Михаила Иосилевича <нижегородский предприниматель, владелец кафе, несколько раз предоставлявший помещение для общественных мероприятий. — The Insider>. В рамках этого дела у меня прошли обыски. Перед началом обыска мне предложили добровольно сдать брошюры и листовки „Открытой России”. Понятно, что я ничем не могла помочь следствию, поскольку я никак не связана с „Открытой Россией”. Дальше начался обыск, он длился более 4 часов. У меня унесли все электронные носители — два ноутбука, стационарный компьютер. Также забрали телефон не только у меня, но и у моего мужа, оставив нас вообще без средств связи. И даже не дали копию протокола, вообще ничего не руки не дали. Мне не дали созвониться с адвокатом, сразу отобрали телефон».

На следующий день Славина совершила самосожжение, перед этим оставив в Facebook краткий пост: «В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию». Но, по мнению Путина, если в этом деле у нее был всего лишь статус свидетеля, то эти действия нельзя считать травлей или давлением.

2. О том, как Ходорковский признал вину

Вот такой диалог произошел между Путиным и членом СПЧ Екатериной Винокуровой:

В.Путин: Суть помилования: помилование подразумевает, что человек осужден, иначе как миловать? Признает он вину – не признает… Да, действительно, практика – я просто, честно говоря, не помню, по-моему, это в законе есть, что человек должен признать свою вину. Иначе, если не признает вину, то как его помиловать тогда?

Е.Винокурова: Нет, Владимир Владимирович. Ходорковский не признал вину, вы его помиловали. Нет, честное слово.

В.Путин: Он косвенно признал. Он косвенно все равно в письме ко мне признал и попросил его отпустить раньше срока, потому что у него мама болела, умирала, и я пошел на это и помиловал его для того, чтобы он мог общаться с мамой.

Сам Ходорковский так прокомментировал это заявление:

«Ни прямого, ни косвенного признания вины не было. Владимир Путин или действительно не помнит, что я отказался от помилования с признанием вины, или умышленно вводит в заблуждение. Я благодарен ему, что он дал мне возможность попрощаться с мамой, и не в претензии, если это возрастная забывчивость».

3. О деле Ивана Сафронова и госизмене

Когда речь зашла о деле советника главы Роскосмоса, бывшего корреспондента «Коммерсанта» и «Ведомостей» Ивана Сафронова, обвиняемого в государственной измене, Путин сделал целую серию далеких от действительности заявлений:

В.Путин: Теперь поясните мне, пожалуйста: коллега, вы сказали, Сафронов, — он кто такой? Напомните мне, пожалуйста, что там происходит с этим человеком.

Е.Винокурова: Он проработал много лет, Владимир Владимирович, журналистом в издании «Коммерсантъ», в том числе входил в ваш кремлевский пул. Потом стал советником главы «Роскосмоса».

В.Путин: Все-все, я вспомнил.

Е.Винокурова: Как бы, понимаете, его дело высветило проблему, Владимир Владимирович, что эти дела закрыты, и в итоге мы даже не узнаем, в чем этих людей обвиняют, что они совершили, за что они сели.

В.Путин: Я понял, вспомнил, о чем идет речь. Но его же осудили не за то, что он работал журналистом, не за его профессиональную журналистскую деятельность, а за период его работы в качестве советника в «Роскосмосе» и за ту информацию, которую он передавал, мы так понимаем, насколько я знаю, сотрудникам одной из европейских спецслужб — за это, а не за работу в «Коммерсанте», откуда он уже ушел.

Вообще, госизмена, конечно, это тяжкое преступление, как и любое предательство. Это предательство своего народа, и предатели должны понести суровое наказание за все, что они делают. Другое дело, что если речь идет об использовании информации, которая есть в свободном доступе и которая уже не является секретной по самому факту ее опубликования, то, конечно, тогда это полная чушь. Человек, который использует информацию, имеющуюся в широком доступе, не может привлекаться за ее кражу и передачу кому бы то ни было. Это чушь, конечно, и я на это обязательно посмотрю. Если вы где-то это нашли, это трагикомедия такая, этого нельзя допускать.

Неправда здесь абсолютно все. Сафронов не осужден, суда над ним не было, он находится в СИЗО в статусе обвиняемого. Его обвиняют в том, что в 2017 году он передал сотруднику чешской разведки некую секретную информацию о военно-техническом сотрудничестве России. В 2017 году он был корреспондентом «Коммерсанта». Это настолько очевидная неправда, что пресс-секретарю Путина Дмитрию Пескову пришлось объяснять его слова «оговорками», которые «общего смысла не меняют».

Но слова о том, что преследование за использование несекретной информации — «полная чушь», Песков дезавуировать не стал. А между тем примеров таких уголовных дел немало. В 2004 году был осужден за государственную измену военный аналитик, сотрудник Института США и Канады Игорь Сутягин. Он, не имея допуска к секретным данным, составил несколько аналитических отчетов о российском военно-морском флоте для компании Alternative Futures, которую следствие и суд сочли связанной с британской разведкой. Пользовался он при этом исключительно информацией из открытых источников, что не помешало приговорить его к 15 годам лишения свободы.

В 2018 году по обвинению в госизмене арестован сотрудник Центрального научно-исследовательского института машиностроения Виктор Кудрявцев, которого до сих пор содержат в СИЗО, несмотря на тяжелую болезнь и решение ЕСПЧ, обязывающее предоставить ему лечение за пределами изолятора. Его обвиняют в передаче неких секретных данных спецслужбам НАТО под видом научного сотрудничества с бельгийским институтом гидродинамики. Некие специалисты, приглашенные ФСБ, утверждают, что отчеты Кудрявцева содержали секретные сведения, относящиеся к гиперзвуковому оружию, хотя допуска к гостайне у ученого не было и получить секретные сведения он не мог.

В 2017 году суд признал виновным в госизмене и приговорил к 4,5 годам лишения свободы технолога Комсомольского-на-Амуре авиазавода (КнААЗ) Романа Дмитриева за… комментарии на форуме авиалюбителей в интернете. Обсуждая выпущенные его заводом самолеты, Дмитриев оставил на форме несколько сот комментариев, и в трех из них следствие и суд обнаружили якобы секретные сведения. Дмитриев имел низшую форму допуска к гостайне, но замдиректора завода по безопасности в своих показаниях утверждал, что доступа к секретной информации у него не было, все, чем он мог располагать, — это несекретная служебная информация.