Кто отменил принцип Чингисхана? - «Новости - Энергетики»

Виктору Васильевичу Кудрявому, одному из самых авторитетных людей в энергетике, исполнилось 75 лет. Вместо стандартных славословий помещаем деловое интервью юбиляра, которое он дал главному редактору журнала «Энергополис».

– Виктор Васильевич, мы вступили в ВТО. Что это даст нам в энергетике, что потеряем, что найдем?

– Со вступлением в ВТО кратно возрастают требования к нашей энергетике. Дело в том, что основная налогооблагаемая база в нашей стране – это энергоемкие отрасли экономики: ТЭК со всеми видами топлива, электрифицированный и трубопроводный транспорт, черная и цветная металлургия, химия, стройиндустрия. Вступление в ВТО – это обострение конкуренции, и без снижения затрат на энергию успех невозможен. Не меньшее значение имеет повышение топливной эффективности отрасли. Страна может не только обеспечивать внутренние нужды и экспорт за счет освоения новых месторождений, выходя на шельф Ледовитого океана, но и значительно дешевле добывать газ за счет энергосбережений. В энергетике и ЖКК резервы огромные.
– Считается, что это может дать выгоду: открываются рынки для покупки оборудования, материалов для энергетики…

– И раньше у нас рынки были достаточно открыты. У нас есть оборудование всех трех гигантов (General Electric, Siemens, Alstom), есть китайское оборудование. Но энергетикам придется думать не только о стоимости покупки какого-то энергоблока, но и о стоимости содержания его жизненного цикла. А стоимость содержания новых эффективных энергоблоков перечисленных мною фирм значительно дороже ремонтных затрат на отечественном оборудовании. Нельзя забывать и о том, что национальное энергомашиностроение – важнейшая составляющая энергетической безопасности, что для нас вопрос не праздный. Энергетикам надо координировать или возглавлять работу, чтобы быстрее вытянуть на современный уровень наше энергомашиностроение, электротехническую промышленность, приборостроение. Энергетикам предстоит работа по снижению затрат, ответственная работа с закупками оборудования и услугами подрядчика, чтобы сделать конкурентными основных партнеров по поставкам оборудования и проектно-строительным работам.
Если мы не снизим затраты во всех видах энергетического бизнеса, то зарежем развитие экономики страны и новые мощности у нас не будут загружены так, как мы рассчитываем. Уже сейчас мы это имеем во многих регионах от Москвы до Дальнего Востока. Мы строим электроподстанции, а загрузки их нет, потому что те заявки бизнеса, заявки от бюджетных организаций регионов оказались несостоятельными.

– Энергетическое машиностроение – сложнейшая инженерная отрасль. Турбину невозможно сделать за месяц, она создается годами. Значит, машиностроители должны знать планы развития регионов: что будет построено, к какому сроку. Это необходимо, чтобы они могли спроектировать и сделать машины.
– Вы затронули очень серьезный вопрос. У нас сейчас практически все энергокомпании имеют перспективный план развития. Некоторые компании имеют план модернизации и успешно реализуют его, как, например, «РусГидро». Но у нас практически нет в энергомаше, в электротехпроме, в приборостроении компаний – смежников, проектировщиков, подрядных организаций, которые имели бы такую же перспективу. Но без больших программ не будет развиваться нужная нам промышленность. Если работаешь на разовых заказах, ты проиграешь. Надо понимать, что когда с нами конкурируют транснациональные гиганты, а мы в объеме поставок составляем 3–5% заказа, они могут любой ценой легко выиграть тендеры. Перспективные заказы для смежников сейчас будут главной задачей для энергетики, чтобы самим уцелеть. А это у нас понимают далеко не все. Кто-то ссылается на 94-й закон, согласно которому требуется тендер на каждый столб, на каждый изолятор (я, конечно, утрирую). А на самом деле нам нужно проводить тендеры, которые будут играть созидательную роль в создании мощных проектно-строительных, монтажных компаний. Так была организована энергетика России, это было основным направлением в развитии китайской энергетики. У нас эту роль энергетики только начинают играть. Я могу еще раз отметить только «РусГидро», которая стала давать долгосрочные заказы, давать перспективные программы для российских и зарубежных компаний. Есть еще несколько компаний, например СУЭК, которая сразу пошла на долгосрочные договора, давая возможность спланировать и организационно повысить уровень работы на заводах-поставщиках оборудования. А остальные живут на разовых заказах.

– То есть должна быть структурная перестройка, надо вернуться к тем мощным трестам, которые существовали в советское время?

– Если мы не создадим мощные энергокомпании как в самой энергетике, так и в секторах экономики наших смежников, то успеха не будет. Никакие малюсенькие ТГК и ОГК, имеющие 8–10 млн. кВт мощности, не конкуренты нигде. С нами европейские компании конкурируют, имея мощность 70–100 млн. кВт. И проектные, строительно-монтажные компании должны быть мощные, брендовые, как раньше «Центрэнергомонтаж», «Урал-
энергострой» или «Братскгэсэнергострой». Это были гиганты с оборотами в миллиарды долларов в советское время. Их авторитет был непререкаем у нас и за рубежом. А сейчас это даже как отдаленная цель не звучит. Нет соответствующих законодательных актов, включая рекомендации по конкурсам и тендерам,– просто даже такой задачи не ставится.
Ведь управление энергетикой надо начинать с самого верха. Энергетика должна выполнять государственный заказ или задачи, прописанные в энергетической стратегии, под которыми есть основа. Здесь большая роль у Министерства экономического развития, которое должно координировать промышленную политику по ее перспективной энергетической загрузке.

– То есть или заказ государственный, или государственные гарантии?

– Конечно! Эта организационная часть, от которой мы в надеждах на рыночное всемогущество ушли. И это привело к тому, что никаких надежд на то, что построенная вами электростанция будет иметь сбыт электрической и тепловой энергии, сейчас нет. Что, естественно, негативно сказывается и на настроении инвесторов, и на эффективности энергетики.
Глобализация обострила конкуренцию. Мы видим, как развивается энергобизнес: слияние и поглощение. Ежегодно проходят сделки на несколько триллионов долларов. Гиганты и сверхгиганты ищут возможность, как и где повысить свою конкурентоспособность. А у нас наоборот – карликовая конкуренция. Скоро бригада с бригадой будет конкурировать. И без перспективного плана.

– Может быть, выручит наука?

– Наука… Мы много говорим об этом, но мы видим, что финансирования науки практически нет. Я думаю, что сейчас одно из направлений, которое нужно развивать, – это не только и не столько вложение в новую науку, сколько квалифицированный анализ патентных разработок, которые делаются в мире. Раньше это делалось в государственном масштабе, и в мире было только два таких института (у нас и в США), где обобщали и анализировали все патенты и разработки по каждой отрасли, выходили полноценные реферативные журналы, где можно было посмотреть суть любой новой разработки. Сейчас этот сектор остался практически без финансирования. Он держится на активности отдельных руководителей. Я думаю, энергетикам надо быть первыми, кто возьмет финансирование на себя, понимая, что разработка нового – это довольно длительный процесс. Помните, как шли японцы по форсированному внедрению зарубежных патентов, когда они очень отставали по науке? А потом очень быстро обогнали всех и по своей прикладной науке. Это был результат системного анализа патентов, разработок по всему миру. У них даже была отработана покупка отвергнутых патентов. Не важно, что он может быть и не внедрен, но из него можно взять один кусочек, а из другого другой. Скорее всего, такую работу на государственном уровне уже не организовать, но отраслевой характер, координирующий, если бы энергетика взяла это на себя, я думаю, это бы имело эффект.
– Как вы оцениваете сейчас подготовку кадров?

– Тяжелый вопрос. По мнению наиболее авторитетных и опытных преподавателей, мы доживаем последние годы. Осталось меньше лет, чем пальцев на руке, когда у нас полностью будет потерян потенциал профессорско-преподавательского состава, который обеспечивал бы нужный уровень. На одной из встреч меня порадовало, когда Siemens сказал, что выпускников МЭИ они берут в любые компании, так как они широко подготовлены, умеют быстро совершенствоваться по каким-то новациям, база позволяет им двигаться. К сожалению, все уходит в прошлое, держится на каких-то единицах.
– Может быть, я ошибаюсь, но, глядя на нынешних руководителей и сравнивая их с энергетиками старыми, я прихожу к мнению, что тут какой-то другой масштаб личности. Это люди, которые мыслят не перспективами государства, а заботами сегодняшнего дня.

– Уровень руководителей в советское время, надо признать, был выше. Более того, мы в советское время подошли к пониманию, что руководитель крупной энергокомпании должен быть в роли С. П. Королева, в роли главного конструктора. Он должен видеть проблемы своей энергокомпании, искать пути решения, быть организатором необходимых разработок в смежных отраслях. Мне посчастливилось работать с Н. И. Серебряниковым, и я его отношу к таким людям. Практически без поддержки извне в одиночку «Мосэнерго» лет двадцать занималось развитием: газотурбостроения, освоением отечественного элегаза, внедрением закритических параметров пара, освоением обратимых гидрогенераторов Загорской ГАЭС, внедрением новейших конструкций теплопроводов, катализаторов для очистки домовых газов от оксидов азота. Сейчас это кажется невозможным. Сложное дело было, но мы видели перспективу для новых технологий и пиковых электростанций, находящихся рядом с мощнейшим потенциалом московских ТЭЦ в сложном столичном мегаполисе. И туда вкладывали и силы, и средства. Если посмотреть на всю когорту руководителей «Мосэнерго», они все были такого масштаба. Это и Игорь Николаевич Ершов, и Нестор Иванович Серебряников, и Николай Васильевич Чернобровов, и другие. Нам таких людей сейчас остро не хватает. На уровне управления энергокомпаниями мы слишком погрязли в корпоративных вопросах, в вопросах, где не надежность решается, а выполняются решения какого-то конкретного документа в вышестоящей инстанции по бесконечным корпоративным вопросам. Формализованность работы запредельная. В ней практически не нужны инженеры с реальным производственным опытом.
Сама структура управления советской энергетикой позволяла расти руководителям, расширяя их кругозор. Даже дезинтеграция энергетики на отдельные виды бизнеса – это не просто уменьшение задач, это потеря в интеллекте руководителя понимания необходимости системного подхода ко всем вопросам управления. Эта потеря негативно сказалась и на эффективности эксплуатации, и на предотвращении аварийных ситуаций. Разорванные связи нанесли колоссальный ущерб и создали трудности для диспетчерского управления, для организации противоаварийных работ, для самой возможности акцента результатов деятельности с позиции потребителя.
– Я расцениваю в целом энергетическую отрасль как наиболее успешно развивающуюся сейчас в России. Как вы считаете?

– Я бы так не сказал. Слишком многое не позволяет нам нормально организовать не только эксплуатационный, но и инновационный процесс. Финансовый механизм в инвестиционной деятельности потерян, а энергетический рынок превратился в рынок продавца. Это означает, что текущая и перспективная деятельность в электроэнергетике не отвечает интересам государства.
Любая энергетика в мире развивается на основе длинных кредитных ресурсов под гарантии государства или под прямое бюджетное финансирование. Я не говорю о модернизации существующего потенциала, я имею в виду расширенное воспроизводство. Наше уважаемое финансово-экономическое крыло оставило российские инфраструктуры без нормального механизма финансирования. Так нигде не решаются проблемы ни в период экономического подъема, ни тем более в предкризисный период.
В руководстве электроэнергетикой беспредельно ослаблен отраслевой штаб: по численности, качеству кадров, по ресурсным возможностям. Энергетика ничего не выиграла, находясь в составе российского ТЭКа, фактически она одна разрушена дезинтеграцией. Ни в угольной, ни в газовой, ни в нефтяной отрасли ничего подобного нет.
Слишком сложный комплекс, чтобы считать, что любой человек, назначенный туда, завтра узнает приоритет проблем и сможет их решать. Исключено. Опыт в нашей сложной энергетике очень много значит. Сейчас объявляют чуть ли не тендер на назначение заместителей министра и прочих. Но пока еще никто не отменял принцип Чингисхана: положительный опыт на предыдущей работе. Потеря качества управления на высшем уровне уже не компенсируется внизу. У нас должны быть свои Серебряниковы в энергокомпаниях и свой Непорожний в министерстве. Мы научились менять тренеров в сборных командах, но не научились азам карьерного роста и необходимости стабильности кадров. Я знаю, что говорю. За семь лет в Министерстве электроэнергетики сменилось восемь министров. В энергохолдинге «РАО ЕЭС России» к 2000 году доработались до того, что в правлении не было ни одного менеджера, имеющего положительный опыт работы в крупных энергокомпаниях. Так не поднимают и так не поддерживают важнейшую отрасль жизнеобеспечения – так ее разрушают.
Беседовал Алексей Иванов