barilline.ruКругосветка инженера Русецкого - «Новости - Энергетики»
Рабочий заголовок к материалу у меня был «Чокнутый профессор». Я шел на встречу со своим то ли героем, то ли персонажем, сверяя маршрут и координаты по мобильному телефону. Не за тридевять земель, не в глубинке какого-нибудь академгородка или Иннограда-Сколково, а в шаговой доступности – в районе Южного порта, на берегу Москвы-реки в городе с одноименным названием.
Первые ассоциации – с летучим кораблем из классического мультфильма, и еще вспоминается какой-то страстный чудак из грузинского кино, который тоже строил из подручных средств нечто, чтобы улететь на нем на волю то ли из тюрьмы, то ли из дурдома. И надписи и подписи на обшивке трехпалубной посудины словно записки на манжетах и в то же время поэзия окон РОСТА, в физических формулах воплощенный агитационный призыв к новой жизни и новой энергии. «Плавучая лаборатория инноваций в использовании чистой энергии ветра». «Будущее за водородной энергетикой!» «Энергоустановка от морских волн – до 600 кВт». «ДВС на Н2. 2Н2+О2 = 2Н2О». «D = 2√S/π = 1,13√S при S = 1,35.2 = 2,7 m2». «Пентамаран кругосветного плавания». «Требуется поддержка».
Кто он, тот самый мой чокнутый профессор? Или капитан? Или мастер?
Александр Николаевич Русецкий встретил меня около трапа и пригласил вскарабкаться (только осторожно!) в рубку. В рубке же оказалось не сильно теплее, но все-таки там можно было как-то укрыться от рвущего в тот день восточного ветра с реки, перевести дух и, бегло оглядевшись, начать разговор.
Как известно, на свежем воздухе проблем с аппетитом не возникает. В меню были вафли к чаю и очень серьезная, по мнению профессора, закусь – зерновой хлеб с красной рыбой со сливочным маслом. Мы остановили свой выбор на чае: профессор не пьет. Русецкий поставил чайник, я взял ручку и блокнот, и мы поплыли…
В 1976 году он окончил Физико-технический институт. Молодой специалист получил предложение поехать в Заполярье на шельфовые нефтяные месторождения, где нефть вязкая, как пластилин, и ее невозможно прокачивать по трубам. Тема транспортировки добытой на шельфе нефти в 1976 году должна была решиться в лаборатории, представлявшей из себя комнату с окном, где не было ничего кроме одного старого стола и портрета генерального секретаря ЦК КПСС на стене. В те годы на нефтянку страна денег не тратила. Посмотрел на все это Александр и не остался в нефтяной отрасли, а ушел в биофизику, в медицину и трудоустроился в Институт экспериментальной кардиологии, где и проработал следующие 20 лет своей жизни, до 1996 года.
Кроме того, Русецкий защитил на физфаке МГУ кандидатскую диссертацию, посвященную использованию магнитных носителей для направленной транспортировки лекарственных средств в нужное место в организме человека с помощью внешних высоконеоднородных магнитных полей, то есть с помощью магнитных концентраторов...
Страна менялась, менялась жизнь, и в какой-то момент стала она совсем уж какой-то невыносимой и ненормальной для физика и математика. Из института Русецкий ушел. Вышел за ворота и шагнул в 90-е годы… Инфляция, пустые полки гастрономов, уличный рэкет, повальное закрытие производств, всесоюзный каюк, безработица, помноженная на безденежье.
Голод не тетка, а на живописи не заработаешь, подумал он и вписался в один самых мощных трендов тех лет, который назывался «металлоконструкции», а на самом деле представлял собой в основном изготовление металлических дверей для жителей многомиллионного мегаполиса под названием Москва. Модно и очень практично было тогда иметь железную дверь и решетки на окнах. Освоил сварку, слесарное дело, с болгаркой научился обращаться запросто и прожил так до самого 1998 года, когда после дефолта понял, что на своих «металлоконструкциях» ничего он толком не заработал. Так, на еду хватало, а на жизнь уже не оставалось. А еще личную жизнь наладить хотелось мужику. Жил он один. Жена ушла от него, когда он в институте дневал и ночевал и слишком много времени посвящал науке, диссертацию делал. Короче, понятно. Понятно, да не совсем. Работа – дом – работа. Когда же жить-то? Как? На что? Так и об этом или примерно так и примерно об этом думают многие, если не все, по дороге с работы домой, когда кончается день и на город накатывает вечерняя мгла.
– Помню я трамвай № 26, что едет по улице Кржижановского. Я в нем еду с работы, усталый, без рубля в кармане, и вижу девушку в вагоне, – тихо так вспоминает Александр Николаевич. – Она красоты неземной, неяркая, настоящая, живая и волшебная. И так мне захотелось ей хоть слово сказать… или жизнь предложить. Я ехал в трамвае, смотрел на нее, и захотелось мне жить, жить по-другому, жить иначе, изменить себя и свою жизнь, новую жизнь прожить мне захотелось, стать другим человеком…
Кто-то после таких мыслей идет грабить банк или начинает отчаянно копить, сдавая пустые бутылки, а Русецкий решил изобрести то, чего еще никто не изобретал.
Вспомнил тут мужчина 45 лет о своей детской мечте – о море, о волнах и о статье, когда-то прочитанной в «Науке и жизнь», в которой описывался проект морской прибрежной волновой установки, которая с помощью подвижных поплавков, способных подниматься и опускаться под действием накатывающих волн, должна была использоваться для выработки электроэнергии.
И не был он, по сути, на морях, не видел океана. Его с сестрой отец возил на «Запорожце» на Азовское море и на Черное, в какую-нибудь там Кирилловку, потом в Ялту, а оттуда в Одессу на теплоходе «Адмирал Нахимов». Он только тогда и там видел волны. Большие и с гребнями. Один раз и на всю жизнь.
Вспомнил и решил сделать свой вечный двигатель, свой perpetuum mobile. Не просто захотел, а загорелся этим. Так ему захотелось жить, что в 1999 году он свою установку запатентовал.
– Год я ходил в патентную библиотеку, изучил более сотни патентов, искал отличие того, что сам придумал, от существовавших разработок и выяснил, что моя простая как велосипед схема, к моему огромному удивлению, не запатентована. Патент действует до сих пор.
Чайник зашумел, забулькал, повалил от него пар, и теплее стало в рубке от этих звуков. Капитан сам взялся разлить кипяток. Не каждый справится с чайником Русецкого. Надо знать последовательность действий в манипуляциях с нехитрым предметом, то ли чтобы крышка не упала и ты не обварился кипятком, то ли чтобы чай был вкуснее.
Это оттуда, из детства, от тех волн, поднимающихся на мелководье выше человеческого роста, в которые было так волшебно нырять, это из статьи в журнале «Наука и жизнь» и из самой жизни физика в лихие 90-е родилась идея самоходной платформы, на которой можно было бы жить и работать и на которой можно было бы уплыть по волнам от той жизни, что была вокруг него. Построить судно нового типа и волновую установку как генератор нового типа, вечный двигатель вечной энергии жизни.
С этим своим горением, патентом и установкой участвовал Александр Русецкий в разных выставках, где хотел найти инвесторов.
– Везде и всюду все было на ура, по телевидению показывали, в прессе писали, даже медальку дали на выставке, но до денег так и не дошло тогда, – вспоминает он и сразу продолжает вопросом: – Почему? – И сам же отвечает: – Да потому, что все эти мои действующие модели никому были не интересны. Мне говорили: ты сделай это на море, докажи, что будет работать и что не сломается, вот тогда мы еще подумаем, вкладываться ли…
А время шло. И вот в 2002 году где-то на Калужской одна компьютерная фирма, в которую кандидат наук с патентом подрядился сварщиком, перестраивала бывший многоуровневый гараж под сборочное производство. Железа и отходов там было много.
– Так вот, работая на Калужской, сделал я девятиметровую установку. Плот из трех секций и шесть поплавков к ней, преобразователь, шестеренки всякие. Вот от нее поплавок, – показывает он куда-то в темноту своего капитанского мостика, заваленного всем самым необходимым – от листов фанеры и досок, составленных вдоль стен, до велосипеда, что висит здесь же на стене, как висел в коридоре классической коммуналки где-нибудь между сундуком и этажеркой. – Я оставался ночевать там, работал, считай, круглые сутки. Меня на работе моей поругивали и пугали, что узнает начальник про мои художества с этой установкой и взгреет меня. А я взял и написал ему письмо, начальнику. Попросился на прием. Он меня принял. Очень удивился начальник, что на его территории полгода занимались какими-то совершенно посторонними вещами, и говорит он мне: сколько тебе денег дать? А мне как-то неудобно стало. Сунул я ему диск со своими записями. Нате, говорю, посмотрите. А надо мне было тогда 6 тыс. баксов, чтобы закончить платформу и отвезти ее на море на испытание. А он уже и ящик стола открыл, а я растерялся, и все. Потом я ему писал по электронке, но у него, видимо, запал пропал.
Если бы рассказывать не историю человека, а историю бизнеса, тогда можно было бы сказать, что через семь лет стало понятно, что все эти годы была не та стратегия, и неверно был определен вектор развития, и не в те финансовые институты обращался Русецкий. А если говорить о человеке и о времени, то можно сказать, что не было тогда в стране никаких энергокомпаний, кроме РАО «ЕЭС», не было фирм, занимавшихся ВИЭ, не было настоящих инвестиционных компаний. В стране были только шальные деньги, которые или вращались в торговом капитале, или, отвращавшись там, сразу же выводились в офшоры. Ни тебе модернизаций, ни энергоэффективности никакой, ни мирового финансового кризиса. Деньги, добытые в нефтяной скважине в Сибири, пропивались в московском ночном клубе.
Он открывает дверь и выходит то ли на балкон, то ли на палубу своей посудины.
– Володь, Володя! Здесь я. Я попозже зайду. А если коротко, то не было суда, не пришли они опять, перенесли на месяц, 26 декабря теперь…
Володя что-то там ответил, а Русецкий вернулся в кубрик.
– Это мой главный сторож. У них тут будочка недалеко, где они с мужичками то ли в карты, то ли в нарды играют и охраняют что-то, а еще присматривают заодно и за моим хозяйством. Володя – бывший еще не очень давно алкоголик, а ранее – геолог-нефтебурильщик и бывший майор, но сейчас принципиально не пьет. Мужик хороший. Рыбак. С моей платформы часто рыбачит.
Ветер был восточный, холодный, а чай горячий и ароматный.
– А что за суд, Александр Николаевич?
– У меня есть все бумаги.
– Бумаги, простите, на что?
– На сборку платформы на берегу. Разрешение от Московско-Окского бассейнового управления, территориального органа Федерального агентства водных ресурсов межрегионального уровня, от Росприроднадзора, от Канала имени Москвы, – на едином выдохе, не путаясь в этой абракадабре, легко сказал Русецкий. – Я едва ли не единственный в России, кто получил от этих инстанций разрешение. По словам человека, крупного начальника Росприроднадзора, который мне его выдавал, они разрешения не выдают, а только запрещают всем и все. Но они оценили экологичность моей затеи и поддержали меня. Сходил я потом в нашу Южнопортовую управу с этим разрешением. Там тоже предыдущий глава меня принял, дал согласование и разрешение. Получил я еще согласование в экологической милиции и у Канала имени Москвы.
– Значит, вся разрешительная документация у вас есть?
– Да, на уровне федералов я все получил, у меня все в порядке. А вот на местном уровне очень хотят люди денег получить за аренду этого участка федеральной земли в природоохранной зоне. Денег они хотят, а прав на эту землю у них нет. Они только из бюджета получают деньги на уборку этой территории, и все.
4 июля 2006 года, в День независимости США, на берегу Кожуховской бухты физик Русецкий сварил первые трубы основания своей платформы. И шесть лет никому никакого дела не было до того, что там творится на берегу, где лениво плещется волна. Прошло шесть лет, идет некий суд, и управа уже присылала бригаду гастарбайтеров, чтобы тихо, без шума и пыли, запросто порезать автогеном корабль Русецкого.
– Я придумал симбиоз дома и ветряка. Надстройка моей платформы-лаборатории представляет собой комбинацию рубки и вертикально-осевой ветровой турбины, являясь прообразом новой энергогенерирующей архитектуры – нового типа зданий и сооружений, которые в силу своей аэродинамической формы и наличия ветровой турбины между корпусами могут обеспечивать себя, пусть частично, энергией от ветра и тепла воздуха.
В чем преимущество предлагаемых Русецким ветряков перед уже существующими в мире? Самые распространенные горизонтально-осевые классические ветряки имеют обычно три лопасти, площадь которых составляет около 5–8% от площади круга, описываемого ими. То есть используется лишь менее 5–8% мощности ветрового потока, проходящего через установку. Отсюда гигантские размеры ветряков, более 100 м высоты. При этом при частоте вращения около 1 об./с концы огромных лопастей движутся уже со сверхзвуковой скоростью, вызывая шум, как у реактивного самолета-истребителя. Поэтому их ставят вдали от поселений людей. Предлагаемые же вертикально-осевые ветряки используют почти 80–90% проходящего через них потока воздуха, и поэтому ту же мощность смогут выдать при существенно меньших размерах. Второе – абсолютная бесшумность и отсутствие внешних видимых движущихся частей, так как вращающийся вертикально-осевой ротор в основном закрыт по периметру неподвижными экранами-воздухозаборниками, направляющими поток ветра на одну из сторон ротора (относительно оси вращения) для создания крутящего момента. Такие установки не портят пейзаж, возможен интересный их внешний дизайн, и их можно ставить хоть на крышах домов и строений, хоть на судах, плавучих платформах и плавучих островах.
– Немецкая газета «Дойче Цайтунг» назвала меня Немо. А у меня тут борьба с управой. И я с флагом Путин–Медведев против местных чиновников и бюрократов. С патентом еще и всеми разрешительными документами. Как это ни смешно, но в этой борьбе меня пока спасает только вышеуказанный флаг.
– Да, за их прекрасные, говорю искренне, слова в указах, распоряжениях Правительства РФ, выступлениях на Госсоветах, в частности, по теме землепользования, в ежегодных посланиях. На встрече с судостроителями в Питере Путин говорил о необходимости активной поддержки отечественного судостроения, которое должно стать высокотехнологичным локомотивом, вытягивающим Россию из кризиса. Вот если бы еще их слова соответствовали реальным делам – цены бы им не было.
Вообще, складывается впечатление, что Русецкий слишком серьезно относится к тому, что говорят Путин и Медведев. Так, например, очень сильно вдохновило физика с патентом, что следующий, 2013 год Указом президента от 11.08.2012 года объявлен в России Годом защиты окружающей среды. И так понял Русецкий президентский указ: «Зеленым технологиям – зеленый свет!»
– Написал я в управу предложение развивать в Южнопортовом районе ЮВАО «Зеленые технологии» (округ-то официально имеет статус инновационного, он такой единственный в Москве!). Предложил, в частности, установить пару-тройку моих автономных фонарей наружного освещения и информационно-рекламных стендов со светодиодным экраном, которые обеспечиваются с помощью моих ветровых турбин энергией исключительно за счет энергии ветра, без подводящих проводов. Чтобы быть району впереди России всей. Такие программы сейчас приняты и в Москве, и в Питере, и в Омске, и в других городах.
В ответ управа дала указание участковому проверить меня на террористическую деятельность. И он меня вызывал, опрашивал… И ему дали указание составить на меня протокол об административном нарушении – незаконной установке быстровозводимой конструкции типа склада, ларька и т.п., по статье 8.3 КоАП Москвы. Что он и сделал. Якобы я совершил это злодеяние 31 августа 2012 года в 12 ч. 20 мин. – установил платформу для научных целей. Как легко возводимую некапитальную конструкцию. Ну типа палатки на рынке. Или гаража. В пятницу 05.10.2012 года было в управе заседание комиссии по КоАП, и мне единогласно выписали штраф 3000 рублей для перечисления на счет управы (чтоб им поживиться). Внимание! Постановление № 221 от 04.10.2012 года было напечатано за день до заседания комиссии. И сейчас я вынужден тратить кучу времени на обжалование этой бумаги в районном суде. Денег у меня нет на эти глупости, а если не уплачу, включается «счетчик», и тогда сумма штрафа удваивается.
Как начались у Русецкого тяжбы и прочие неприятности с управой, работа пошла бойчее. Стал Русецкий готовить свою платформу к спуску на воду и за август-сентябрь добился, по его оценкам, колоссальных результатов в сталкивании конструкции в канал Москвы.
– Когда затвердел бетон в трубах-катках, тогда с кучей предосторожностей опустил я на них платформу с помощью домкратов и подкладок и уже продвинул первый модуль, а вслед за ним и второй аж на 2,7 м. Это очень крупное достижение. Я не шучу. Это была двухнедельная эпопея. Почти сражение! Тросы стальные рвались три раза, дважды ломались шкивы-блоки, через которые был протянут трос по принципу полиспаста… Гнулись и уходили в землю со шпалами-досками рельсы-двутавры, прогибались над забетонированными трубами-катками пузырем стальные усиленные балки в нижней части каркаса платформы… Я искал дополнительные швеллера и прочее, и прочее… Осталось продвинуть их еще на какие-то 2,5 м, и тогда буду сращивать их между собой сваркой намертво (сейчас они разъединены) и начинать варить каркасы будущих понтонов.
2,5 м, которые осталось пройти герою и его кораблю до спуска на воду, будут, наверное, самыми тяжелыми и самыми сложными для Русецкого и его «пентамарана кругосветного плавания». Еще сильнее будет давление на передние восемь катков, существенно возрастет внутреннее напряжение всей конструкции. Но, что много важнее всего, через эти 2,5 м сам Александр Николаевич встанет на борт корабля своей новой жизни, плавание которого началось тогда, когда мальчик стал мечтать о волнах, ветрах и морях…
P. S.
Пока писалась статья, Русецкий уже преодолел те самые 2,5 м. Первый модуль, 21х14,2х8 м, 30 тонн, сейчас демонстрирует чудеса левитации, нависая над водой на 12 м от линии катков. Второй модуль, 15х14,2х8 м, 5 тонн, подтянулся к первому… Русецкий с помощью домкратов и сотни подкладок из досок и брусьев выставил их по одной линии, и теперь в его «творении» начинает просматриваться тот самый Крейсер Мечты, который изображен в красках, маслом, на стене Первого Модуля. За зиму надо изготовить понтоны, дотолкать изделие еще дальше, до касания с водой, и …Чудеса только начинаются!
Андрей Агафонов
И будьте в курсе первыми!
